подумала: "Насколько она больше похожа на истинную леди, чем все остальные! В ней есть та глубина, которая так успокаивает, чего нет у всех этих "шишек"; может быть, дело в том, что она человек другого поколения".
Недда подошла к бабушке и села с ней рядом на низенький стульчик.
Фрэнсис Фриленд сразу же поднялась и воскликнула:
– Но, милочка, тебе ведь неудобно на этом стульчике! Садись на мое место.
– Что вы, бабушка, не надо!
– Нет, нет, садись! Тут очень хорошо, а мне все время ужасно хотелось посидеть на том стульчике, что ты взяла себе. Ну прошу тебя, милочка, сделай мне удовольствие!
Видя, что если она не уступит, ей придется выдержать долгую борьбу, Недда обменялась с ней стульями.
– Вы любите такие званые вечера, бабушка?
Фрэнсис Фриленд спряталась за улыбкой. У нее была прекрасная дикция, хотя речь ее и не напоминала красноречие "шишек".
– Мне кажется, милочка, что все это крайне интересно. Так приятно встречать новых людей. Конечно, их толком так и не узнаешь, но наблюдать за ними очень забавно, особенно за их прическами! – И, понизив голос, добавила: – Ты только погляди на ту, у которой перо торчит прямо вверх, видала ты когда-нибудь такое чучело? – И она засмеялась с незлобивым ехидством. Глядя на это драгоценное перо, устремленное в небеса, Недда почувствовала себя союзницей бабушки: как глубоко ей противны все эти "шишки"!
Голос Фрэнсис Фриленд заставил ее очнуться:
– Знаешь, милочка, я нашла замечательное средство для бровей. Надо намазать чуть-чуть на ночь, и они никогда не растреплются. Я непременно дам тебе баночку.
– Я не люблю помаду, бабушка!
– Ах, милочка, это вовсе не помада. Это совсем особый состав, и класть надо самую-самую малость.
И, молниеносно сунув руку в какой-то тайник на боку, она достала небольшую круглую серебряную коробочку. Открыв ее, она взглянула через плечо, не смотрят ли "шишки", мазнула мизинцем по содержимому коробочки и тихонько сказала:
– Берется самая чуточка и мажется вот так… Дай-ка! Никто не увидит.
Отлично понимая, что у бабушки просто страсть делать все вокруг как можно красивее, и не очень-то заботясь о своих бровях, Недда наклонила голову; но вдруг, перепугавшись, что "шишки" заметят эту процедуру, откинулась назад и шепнула:
– Нет, бабушка! Только не сейчас!
Но тут в гостиную вошли мужчины, и, воспользовавшись этим, она сбежала к окну.
Снаружи было совершенно темно, – луна еще не взошла. Какая там душистая, покойная тьма! В открытое окно заглядывают глицинии и ранние розы, но цвет их едва различим. Недда взяла в руку розу, наслаждаясь ее хрупкой нежностью, ее прохладным прикосновением к своей горячей ладони. Вот тут у нее в горсти что-то живое, маленькая живая душа! А там во тьме миллионы и миллионы таких душ, крошечных, как язычок пламени или как клубочек, но живых и настоящих.
За ее спиной послышался голос:
– Правда,