тётя на мгновенье замешкалась. Но только на мгновенье.
– Да, деньги. Тут пытались что-то оттяпать дружки твоего соавтора. Но откуда они могли знать, что я твоя родная тётя? За повесть я получила по твоей доверенности. Четверть суммы отправила твоей сестре, четверть – нам с Диной. Тебе остаётся – половина. Это четыре тысячи рублей. Получи!
Она торжественно прошла в свою спальню и вышла оттуда со шкатулкой, в которой лежали мои четыре тысячи рублей.
– Витька! – Восторженно сказала Дина, – Советую сразу же положить на сберкнижку. Есть у тебя сберкнижка.
– Спирткнижка у меня! – Теперь заговорил я, и первой же фразой чуть опять не отправил тётю в обморок. – Спасибо, что получили гонорар. Пользоваться разрешаю, но и в известных пределах.
С этими словами я открыл шампанское. Вместе с хлопком и шипением, очнулась и тётя. Азаровы и Шарлановы про неё говорили, что она – получилась, получила, получается…
Вышло это вот как: Белла Иосифовна из всех пяти сестёр Шарлановых получилась самой красивой и в молодости получила такого же красивого и высокого мужа, выдающегося прозаика и драматурга Байкальского региона, признанного Москвой и Союзом писателей СССР. Трагедия её заключалась не в том, что драматург в перерывах между вдохновениями пил по-чёрному, а в том, что Белла Иосифовна терпеть не могла кого бы то ни было в пьяном виде. Драматург был изгнан, но осталась Дина. Такая же высокая и красивая, как и её родители. После спецшколы с каким-то сложным английским уклоном, она училась в Ленинграде тоже в каком-то спецучреждении на кого-то и для чего-то. Теперь она проходила там аспирантуру. Я же считал её лучшим достижением знание английского языка.
Но, по мнению Беллы Иосифовны, ни блестящая учёба, ни образование Дины не могли дать того социального статуса роду, какой мог дать я. Жизнь с известным драматургом привела её к весьма прихотливым умозаключениям.
– Завтра же с утра ты идёшь в «Байкальские зори», я съезжу в издательство и подготовлю тебе встречу с редакторами радио и «Комсомольца Байкала». Кстати, мы подумаем о пьесы для нашего драмтеатра. Это будет сложно, но возможно. Баржанский же там завлит. Его не слушай, слушай меня! Смотри, в «Байкальских зорях» – ни грамма! Там твои друзья, знакомые. Там вообще – гнездо алкоголиков и недоваренных писателей! – Наконец выплеснулась тетя, видимо, вспомнив своего знаменитого супрага, которого в города знала каждая собака и виляла перед ним хвостом, если у него был гонорарный день.
Александра Баржанского, действительно, знала вся страна. Я его звал дядей Сашей.
Конечно, я встречусь с ним в «Байкальских зорях». Это был обаятельный человек, балагур и хулиган, мудрец и простак в одном лице. В одно время, замучившись с его пьянством, тётя стала закрывать его на ключ. Но каждый раз обнаруживала его пьяным. Оказалось, что дядя Саша после ухода Беллы Иосифовны спускал из окна сумку, привязав к нему длинную бельевую верёвку. И кричал первому же прохожему мужчине:
– Слушай, друг, отвяжи сумку