от души рассмеялся.
– Тогда вы общались не с теми мужчинами. Все мои друзья, как и я, постоянно указывают друг другу на ошибки. И почти все они более или менее привлекательны.
– Я всего лишь имела в виду, что большинство молодых красивых джентльменов в основном заботятся о своей репутации. Не припомню ни одного, кто честно признался бы, что испытывает трудности с поисками жены.
Кристиан, все еще усмехаясь, покачал головой.
– О, у меня полно трудностей! И я вовсе не боюсь в этом признаться. Как иначе можно исправить положение? Невозможно повлиять на то, что ты не признаешь.
Сара сделала реверанс.
– А вы, оказывается, придерживаетесь прогрессивных взглядов, сэр.
– Рад, что вы это заметили. – Он подошел к столу и отодвинул для нее стул. – Но вернемся к моим трудностям. Что еще вы мне можете посоветовать?
Сара подошла, села и задумалась.
– Давайте посмотрим… Одежду мы уже обсудили… Давайте поговорим о вашей речи.
– Речи? – Кристиан обошел стол и сел напротив нее.
– Да. То, что вы говорите женщине, не менее важно, чем ваше соответствие требованиям и ваш внешний вид.
Кристиан невесело усмехнулся.
– Вы имеете в виду то, что я говорю, когда не заикаюсь?
Сара отмахнулась.
– Я уже начинаю сомневаться, что вы хотя бы раз в жизни заикались.
– Уверяю вас, заикался, и не единожды. – Он отвел глаза.
Поддавшись порыву, Сара потянулась через стол и накрыла его руку своей.
– Скажите мне… почему?
Кристиан глубоко вздохнул. Он хотел убрать руку, но не сделал этого. Ему нравилось ощущать рядом присутствие этой милой леди, ее невинные прикосновения. Он не мог припомнить, когда к нему в последний раз прикасалась женщина, не входящая в круг его друзей. А этой малышке, похоже, действительно не безразличны его проблемы.
Не то чтобы он не знал, почему заикается. Он отлично помнил день, когда все началось. Никогда не сможет его забыть. Но рассказать об этом кому-то? Женщине? Красивой женщине? Нет, никогда. Приняв это решение, Кристиан сразу понял, что сейчас все ей расскажет. Потому что здесь, с Сарой, в своем охотничьем домике он чувствовал себя вовсе не робким заикой, которого знали многие лондонские дамы. Ему было… уютно.
– Пожалуйста, расскажите, – тихо сказала она, все еще держа его за руку и заглядывая ему в глаза.
– Я всегда был робким мальчиком. Не любил разговаривать с незнакомыми людьми. Прятался за мамину юбку. – Он хмыкнул.
А Сара молча улыбнулась.
– Это безумно действовало на нервы моему отцу. Он, как правило, хватал меня за руку, вытаскивал из-за спины матери и требовал, чтобы я разговаривал с тем, к кому мы приехали с визитом.
Сара кивнула.
– Вы, наверное, чувствовали себя ужасно.
– Это было невыносимо. Он орал на меня в присутствии того человека, с которым он желал, чтобы я говорил: «Скажи что-нибудь, парень. Не стой здесь столбом, как глухонемой!»
Сара поморщилась.
– Как неприятно.
– Однажды