слышала разговоры – вроде бы дела у немцев под Сталинградом совсем плохи, а потому они, понимая, что скоро придется отступать, решили забрать с собой не только материальные ценности из разграбленных городов и деревень, но и людей – в качестве бесплатной рабочей силы.
Поезд двинулся в путь ранним утром, когда еще было темно. В вагоне, продуваемом насквозь ветрами, Аня дрожала не только от холода, но и от мысли, что вот так им придется ехать до самой Германии – страны, представлявшейся ей средоточием всего земного зла.
Туалета в вагоне не было, поэтому приходилось справлять нужду прямо на полу. Радовало одно – из-за низких температур фекалии быстро застывали. Поезд делал остановку один раз в сутки, и тогда пленники получали скудное питание – горький черный хлеб и похлебку с костями и червями. Но если в тюрьме Анна побрезговала такой пищей, то теперь набросилась на нее чуть ли не с удовольствием. Даже казалось, что ничего вкуснее в своей жизни она еще не ела.
Женщин в вагоне было не меньше сотни, практически все – в возрасте от четырнадцати до сорока. Каждый день кто-то, не выдерживая суровых условий путешествия, умирал, и тогда их тела во время остановки попросту выбрасывали на насыпь. Наблюдая за столь жуткой процедурой, Анна думала, что и ее постигнет та же участь, если она скончается – тело попросту выбросят. Нет, надо держаться, думала она, скрепя зубы.
Поездка длилась восемь дней. Во время последней остановки Аня увидела остроконечные черепичные крыши и дома, разительно отличавшиеся от русских изб. Она поняла, что поезд покинул пределы Советского Союза. Холод был уже не таким зверским, однако постоянное чувство голода давало о себе знать. Всем хотелось теперь одного – как можно быстрее оказаться в проклятой Германии.
Они прибыли в страну врага ночью. Поезд резко затормозил, вагон как следует тряхнуло. Анна, дремавшая в углу, приоткрыла глаза.
– Кажись, на месте! – сообщила женщина, которую подсадили к оконцу под самой крышей. – Станция какая-то, фонари. Солдаты с собаками и автоматами. И знамена со свастикой. Точно, бабоньки, мы в Германии.
– А как станция-то называется? – послышались нетерпеливые голоса.
– Сейчас, дайте-ка прочту. Первая буква К... Ага, Кенигсберг!
Кенигсберг, столица Восточной Пруссии! Вот как далеко их занесло от Нерьяновска! Конечный ли это для них пункт или только одна из промежуточных остановок?
Дверь вагона, лязгнув, распахнулась, в глаза женщинам ударили яркие фонари. Аня на несколько секунд зажмурилась, до ее слуха долетел собачий лай.
– Выходить по одной! Живо, быстрее, шевелитесь!
Женщины последовали приказу. Анна, шатаясь, вышла из вагона. Тело у нее болело, кости ломило, голова кружилась. Оглянулась. В самом деле, большая станция. Она увидела, что последние пять вагонов отцепили от состава, который продолжил свой путь. Значит, они останутся в Кенигсберге, а других повезут дальше, в глубь Германии.
Их поместили в большой ангар, переоборудованный под некое подобие тюрьмы. Впервые