даже стерлась – а написанное карандашом непременно стирается, и обычно тогда, когда уточнить хоть что-нибудь уже некому, – зато от твердого карандаша должен остаться рельефный след, выдавленный и оставленный острым графитом на самом верхнем слое бумаги.
Физиологически
1. Каждый мужчина нуждается в учителе.
Мужчинам вообще надо учиться.
Некоторые мужчины отличаются не только способностью учиться и научиться, но и тем, что всегда знают и помнят – чему именно от кого они научились, даже случайно. И если у женщин память об учителях – не что иное, как проявление доброжелательности, то для мужчин – самая необходимая составляющая всего выученного.
Самые выдающиеся мужчины не просто учатся всю жизнь (учиться – осознавать то, что происходит), но и очень скоро становятся чьими-то учителями, настаивая на осознании прожитого. Собственно, так создается непрерывность обучения, которое вместе с генеалогическим древом обеспечивает максимальную вероятность того, что в течение твоей жизни мир не имел бы возможности измениться настолько, чтобы только поэтому полностью лишиться желания жить.
(Впоследствии и Франциск, и Себастьян увидели, как много некоторые женщины знают без учителей, как мудрые женщины становятся наимудрейшими, когда научатся учиться, а когда наимудрейшие помнят тех, от кого позаимствовали опыт, непринужденно делая его своим, то превращаются во что-то такое, чего никогда не сможет постичь ни один мужчина. Хотя бы потому, что у таких женщин ничему, кроме того, что что-то такое может существовать, ни одному мужчине научиться не удается.)
2. График, который обучал Франца, учился у Брема. Брем учился у зверей. Годами график рассказывал Францу разные истории о Бремовых учителях.
Годами Франц смотрел на зверей и рисовал их привычки. Позже именно эта адаптированная зоология стала основой воспитания его дочери. Разумеется, этому же научил он и Себастьяна, когда тот навсегда остался в Яливце и стал жить в его доме. Поэтому и Себастьяновы дети знали эти истории так же хорошо.
3. Второй Анной Непростые заинтересовались именно потому, что она так умела понимать животных, могла становиться такой, как они, и жить с тем или иным зверем, не вызывая у него беспокойного ощущения инаковости. Что до Себастьяна, то ему нравилось, как каждое утро, для тонуса, Анна на несколько минут превращалась в кошку или лемура. А за совместные ночи он будто переспал даже с такими мелкими существами, как пауки и короеды.
4. Франциск довольно скоро заметил, что имеет несколько расширенную физиологию. Ясно, что физиология каждого существа зависит от среды, но в случае Франца эта зависимость оказалась преувеличенной. Он, несомненно, чувствовал, как часть того, что должно происходить в его теле, выносится далеко за границы оболочки. И наоборот – чтобы произойти, некоторые внешние вещи должны были частично пользоваться его физиологическими механизмами.
Франц думал, что чем-то напоминает грибы, перепутанные