как крупнейшее военно-политическое событие всей Второй мировой войны. Именно Сталинградская победа предопределила начало распада фашистского блока, увеличила размах освободительного движения в странах, попавших под ярмо нацистской оккупации, воочию показала, что фашизм обречен на неминуемую гибель.
О Сталинградской битве дважды речь шла на Тегеранской конференции в 1943 г. 29 ноября на торжественную церемонию маршал И.В. Сталин пришел в парадном светло-сером кителе, премьер У. Черчилль – в военном мундире королевских войск ВВС и президент Ф. Рузвельт – в цивильном костюме.
Торжество началось с исполнения государственных гимнов СССР, Великобритании и США. Затем в зал был внесен черный ящик. Его открыли, и премьер-министр достал из него большой блестящий меч, богато инкрустированный драгоценными камнями.
Обращаясь к Сталину, медленно, делая паузы, чтобы переводчики успевали точно перевести его, Черчилль сказал:
– Его Величество король Великобритании Георг VI поручил мне почетную миссию: вручить Вам, господин маршал, для передачи городу Сталинграду почетный меч, выкованный по заказу, который лично одобрил Его Величество. Почетный меч изготовлен английскими оружейниками, предки которых на протяжении многих веков и поколений изготавливали холодное оружие. На клинке выгравирована надпись: «Подарок короля Георга VI людям со стальными сердцами – гражданам Сталинграда в знак уважения к ним английского народа»[72].
Черчилль вручил клинок Сталину. Приняв меч, Сталин поднес его к губам и тихо, но так, что было слышно в дальних углах зала, с заметным грузинским акцентом произнес:
– От имени граждан Сталинграда хочу выразить свою глубокую признательность за подарок короля. Граждане Сталинграда высоко ценят этот подарок, и я прошу Вас, господин премьер-министр, передать благодарность Его Величеству королю[73].
На заключительном обеде Черчилль еще раз вспомнил о городе, где решилась судьба мира:
– Сталинград стал символом стойкости, мужества русского народа и вместе с тем символом величайшего человеческого страдания. Этот символ сохранится на века. Надо, чтобы будущие поколения могли воочию увидеть и почувствовать все величие одержанной у Волги победы, все ужасы бушевавшей там истребительной войны. Считаю, что было бы хорошо оставить нетронутыми страшные руины легендарного города, а рядом построить новый, современный. Развалины Сталинграда, подобно развалинам Карфагена, остались бы навсегда своеобразным памятником человеческой стойкости и страданиям. Они бы привлекали паломников со всех концов земли, служили бы предупреждением грядущим поколениям[74].
Рузвельт поддержал Черчилля и добавил, что это решать самим русским.
Затем, сделав несколько глотков кофе и затяжек папиросой, начал говорить Сталин:
– Не думаю, что развалины Сталинграда следует сделать музеем под открытым небом. Руины наводят