ее девушке.
– Ты что-нибудь слышала о Марке?
– Нет. С тех пор как он ушел – ничего.
Барбара подошла к Бену и положила руки ему на плечи. Какое-то время она смотрела на него, и он радостно улыбался в ответ, отмечая в ее глазах бег рассудительных мыслей и перемену безрассудных чувств. Он не всегда понимал их, но эта способность пробуждалась в нем только в присутствии Барбары. Рядом с ней он чувствовал себя волшебником.
– Я полагаю, ты вернулся не для того, чтобы угостить меня колбасой, – сказала она. – Мне кажется, ты дезертировал. Синий храм набирает рекрутов на четыре-пять лет. Ты сбежал от них, верно? Значит, это и есть тот большой секрет, который я вижу в твоих глазах?
Бен перевел взгляд на старую лютню, которую год назад оставил ей на хранение. Инструмент висел на центральном шесте палатки – на самом видном месте. Увидев, что лютне оказано такое уважение, он почувствовал приятное тепло в груди. Ее вид пробудил в нем воспоминания. Бен протянул руку к инструменту и погладил выпуклый корпус.
– Я держу ее для красоты, – ехидно сказала Барбара.
Он осторожно провел пальцами по струнам. Лютня была не настроена. Подтягивая колки и опробуя тон, Бен понял, что за год его руки растеряли то небольшое мастерство, которым он когда-то обладал. Всю жизнь Бен страстно мечтал стать музыкантом. Вспомнив об этом, он печально подергал себя за пушистую бородку.
Словно вторя мыслям и тихим звукам лютни, к нему вернулась песня, кружившаяся в его голове в ночь испуга и бегства, – песня о тайных сокровищах. Музыка в его сознании лилась быстро и складно, как и всегда, но пальцам и голосу трудно было начать.
Он запел – очень тихо, почти про себя. Его голос звучал немного фальшиво:
Золото Бенамбры холодно блестело…
Внезапно у входа в палатку раздался грубый бас:
– О боги и демоны! Кто тут расшумелся?
Полог откинули – резко и бесцеремонно. Человек, вошедший в палатку, заполнил собой то малое пространство, которое осталось после появления Бена.
Мужчина был не кем иным, как Танакиром Могучим. Хотя оказалось, что он во многом приукрасил свой портрет на стене фургона. Впрочем, подумал Бен, ни один человек не мог иметь такие мускулы. Танакир был выше его почти на целую голову. Некогда роскошная одежда теперь выглядела линялой и ветхой. Наполовину расстегнутая рубашка открывала широкую грудь с рельефными мышцами. На руках выделялись большие бицепсы. Когда он входил в палатку, его движения казались медленными и тяжеловесными, как будто им мешало бремя мышц и тщеславия. Он был значительно старше Бена, и в его длинных темных волосах виднелись прядки седины.
Остановившись перед молодыми людьми в грозной позе, которая, наверное, использовалась им во время выступлений, Танакир упер кулаки в бедра и сердито нахмурился, словно ждал от Бена объяснений.
– Это наш силач, – сказала Барбара, кивнув на мужчину. – Ты отказался от работы в балагане, и мы нашли другого человека.
Танакир сверху вниз посмотрел на Бена, стоявшего с лютней в руках. Тот, прищурившись, изучал его.
– Так