своего дома. Но и тут её поджидала неудача. Плешакова поскользнулась и с маху ударилась всем своим грузным телом о дорогу. Мужик, по фамилии Грибов, сделал вид, что ничего такого не заметил и, ехидно улыбнувшись, зашагал в другую сторону.
На пороге появился – не запылился местный участковый, молодой лейтенант полиции Гоша Фролов. Он сначала для приличия постучал, довольно громко и уверенно, кулаком в дверь и деду, и внучке с порога сказал:
– Здравствуйте, Архип Филиппович! Привет, Ирина, красавица наша пригожая! Уже взрослая и совсем неотразимая! Я тебе скажу, Ира, срок отмотаешь, так за долгие годы отсидки ещё краше сделаешься.
– Да, ты садись, Гоша,– по-деловому и степенно предложил Архип Филиппович,– в ногах правды нет. А вот есть другое – борщ свежий из мяса такого вот дикого кабана, как ты. Кроме всего прочего грибки солёные имеются и под неё, ну ты уже догадался, литр самогонки. Первач – ни так себе.
Ни для кого не было большим секретом в Потайпо, что справедливый, но, как бы, всем родной и близкий в посёлке, лейтенант Фролов почти никогда не отказывался от угощений в виде доброго стакана спиртного, и никто из начальства и земляков такое явление ему в упрёк не ставил. Потому что, как правило, позволял он себе расслабиться в конце дня. А такое увлечение спиртным не всегда бросается в глаза, да и был он парнем спокойным, уравновешенным и справедливым к окружающим. Фактический, объективным и неподкупным.
Ведь и алкоголиком его назвать ни в коей мере нельзя было. Нормальный человек, физически здоровый и умственно не отсталый. Но сейчас участковый уполномоченный сделал вид, что абсолютно ему, что называется, до фонаря предложения Прозорова на тему – выпить и закусить.
– Скандальная баба Плешакова всех уже в Потайпо достала,– начала Ирина гнуть свою линию.– И чего я должна за неё в тюрьму садиться? Ни фига себе!
Участковый Фролов положил форменную шапку на топчан. Снял и служебный полушубок, повесил на вешалку, здесь же. Потом снова сел за стол. Он справедливо и деловито заметил:
– Анастасия Климовна – женщина не совсем в молодом возрасте, но она не собиралась принимать ледяной душ. Причём, заметь, зимой. А то, что она вредная, как-то, понять можно. Но ты, Ирина, молодая, ребёнок ещё, хулиганистый и красивый… Почему ты такая вся… бандитская? Ведь у тебя уже такой не первый случай.
– Первый,– капризно возразила Ирина. – Больше случаев не имелось, Георгий Свиридович.
– Если ты считаешь, что бутылку ты об голову шофёра Камолова разбила просто так, то,– пожал плечами Фролов, – и тот случай тоже не первый.
– Чего ты, Гоша, говоришь такое! – Старик Прозоров откровенно возмутился.– Он хотел с ней, с Иркой, то есть её… снасильничать. Выбрал момент и прижал возле забора. Молодец, Иринушка, вовремя вырвала у него из лап бутылку с водкой и удачно его свалила, быка этого, непутёвого. Его бы я, как перед Богом скажу тебе, товарищ участковый, замочил бы мерзкого гада за свою внучку… с одного выстрела. Я не молод. Терять мне нечего,