выдающихся людей. Властители и поэты, купцы и путешественники, разбойники и ученые. Я торговал любым из доступных товаров, включая человеческую жизнь. Я писал книги, составлял словари тюркских народов, племен и произношений. Составлял трактат о классификации уйгурских усов в порядке их размера, формы, почета, уважения, размера богатств и так далее. Переводил на фарси с румского сочинение их поэта Али Гиери об аде и о Всевышнем, достохвальном. Строил мечети с голубыми куполами, прекраснейшие в своем служении Ему. Создавал рисунки для ковров в Хорасане. Многое я повидал в своей жизни.
Находясь теперь здесь, в Самарканде, величайшем и прекраснейшем из всех городов Орды и мира, я благодарен Всевышнему за все блага, богатства, мне дарованные, за моё положение и статус, ибо верую в Него.
Но да простит меня Милостивый и Милосердный, но греховен я. Готов я променять все блага, Им дарованные, на то, чтобы вернуть моего единственного друга, неверующего дикаря, Его волею мною потерянного, но не забытого. Ибо если жизнь – это торговля, и я в этой торговле преуспел, обменивая все благие поступки мои на место под прохладными ветвями Гулистанской благодатной тени, то нет мне прощения, ибо Рай – не то, чего желаю я сейчас, когда ангел смерти уже порхает крылами своими над домом моим. А лишь встречи жажду с давно разлученным товарищем, о судьбе которого волею Всевышнего я не ведаю теперь ничего…
Город Син.
1
Итак, начинается моя история. Начинается она в городе Син, что на Шелковом пути. В городе этом родился я волею Всевышнего и по замыслу Его.
На самом деле, город этот не совсем на Шелковом пути стоит, а скорее немного одесную от его основной дороги, если смотреть в сторону Мекки.
Представьте себе миниатюру: две горы, одна чуть выше другой, между ними город, над городом расположена полукружием стена. Через город насквозь по диагонали проходит дорога, утыкающаяся в стену, в которой ворота, а дальше – долина, ведущая в дешт. Эта дорога и есть Путь. Точнее, не совсем Путь, а его приток, каковой бывает у реки, небольшая дорога для караванов, которые не могут оплатить пошлину и постой в других, более богатых и важных городах на Пути. Эту дорогу выбирают караваны попроще и те, что готовы рисковать встретить в деште кровожадных кочевников, грабящих караваны. Стена города Син была выпукла в долину и была призвана защищать город, но едва ли была достаточно высока, чтобы выдержать осаду какого-нибудь сколь-нибудь умелого войска размером более двадцати человек с лестницей. Не знаю, зачем она была нужна.
Таков был мой город Син. Улицы его напоминали прожилки между зернами в плоде граната – они были кривы и узки. Дома и кварталы его вовсе не имели ничего общего с сочными, полными гранатовыми зернами, а скорее походили косточки от них. Они были кривы, узки и беспорядочно смотрели в разные стороны, накладывались друг на друга, так, что иногда две двери оказывались друг против друга. Или два окна. Или окно оказывалось на уровне нижней части двери напротив, так, что смотрящий в окно мог часто