сами все за мной ходили. У меня даже лисенок жил… А как выросла, стала бояться… Мотя! Ну сходи…
Мотя поднимается.
– Вообще-то я тоже мышей не уважаю… Но, – заканчивает он, понизив голос, – чего для вас не сделаешь!.. Я на все готов…
…Он осторожно открывает дверь в кладовку.
– Выключатель слева, – шепчет Маришка.
Что-то щелкает. Вскрик. Снова щелчок, и снова вскрик, даже стон.
– Ой! Что там?
Мотя появляется в дверях. На его ноге защелкнувшаяся мышеловка, на руке – тоже. Он поворачивается, чтоб захлопнуть дверь, и мы видим, что на тыльной стороне Моти тоже висит большая крысиная западня. Но в свободной руке храброго матроса трофей – банка с перцем.
– Откуда там мышеловки? – удивляется Марианна.
– Я поставил, – говорит Сидоренко. – Только я их не на Мотю, а на мыша ставил.
Он отцепляет от дружка капканы. Марианна берет у Моти перец.
– Спасибо, Мотенька… А за твое геройство я тебя поцелую в лобик.
На мостике – капитан и старпом. Старпом смотрит в бинокль. Но обозревает он не морские дали: бинокль наведен на Маришку. Тем временем капитан размышляет вслух.
– По возвращении в Одессу я буду ходатайствовать о том, чтобы вам вернули звание капитана. Как вы на это смотрите?
В бинокль видна – возмутительно крупным планом – Маришка, целующая Мотю в лоб.
– Я на это смотрю крайне отрицательно, – машинально говорит старпом и опускает бинокль. – Простите, что вы сказали?
Но в этот момент раздается дикий крик:
– Полундра!
И опять:
– Полундра!
На досках палубы четкие следы тигриных лап. Совершенно белый от волнения, второй помощник капитана показывает на них пальцем. Сбегаются моряки. Полное остолбенение, ибо клетки заперты и все звери на местах.
Трясущийся Шулейкин опускается на колени, всматривается, зачем-то трогает следы пальцем, бормочет, заикаясь:
– А может, это не тигриный след…
– А чей? – спрашивает подоспевший капитан. – Человечий?
Шулейкин затравленно озирается. Вдоль цепочки тигриных следов, задрав хвост, идет по палубе полосатый котенок. Шулейкин показывает на него дрожащим пальцем.
– А может быть…
– Не стройте из себя дурачка! – гремит старпом. – Кто вам позволил выпускать тигров из клеток?
– И зачем? Пусть он скажет зачем? – кипятится капитан.
На лице Шулейкина отчаяние. И вдруг он выпрямляется, гордо выпячивает грудь и сжимает кулаки. Терять ему больше нечего.
– Да, – говорит он с достоинством. – Я это делаю! Каждую ночь.
Жуткая тишина. Шулейкин наслаждается ею.
В глазах у Маришки подозрительно веселые искорки.
– Да, товарищи! – говорит Шулейкин. – Тиграм надо гулять. Чтобы у них не было рахита. И ночью я их пасу… все равно у меня бессонница. Вот и все.
– Все? Нет, не все! – взрывается капитан. – Если вы еще раз выпустите их, я… я посажу вас в цепной ящик! Поняли? В ящик, где хранятся якорные цепи!..