и стала прислушиваться к тишине. Никаких звуков. Но вдруг она увидела, как трава на соседней могиле стала прижиматься к земле на расстоянии человеческого шага и дёрнулась ветка сирени на уровне человеческого роста. Стало чудовищно жутко. Женщина вскочила с земли, машинально отряхнула колени и несколько раз огляделась вокруг себя. Между холодных плит промелькнула уходящая тень, и первый луч солнца коснулся земли.
– Господи, спаси и сохрани! – осенила она себя крестным знамением и, ускоряя шаги, покинула страшное место.
Домой возвращалась с камнем на душе. «Сегодня не пущу девок на улицу. Гулёны, отец недавно помер, а у них одни подруги на уме!» – прятала она свой страх под паническое настроение и делала несправедливые выводы о своих чадах.
Потеря отца была открытой раной на их неокрепших душах. В доме находиться было невыносимо, и они уходили по вечерам на улицу не веселиться, а немного забыться от неуходимого горя.
В домашних хлопотах наконец закончился ещё один безрадостный день, день без Него, без кого жизнь теряла всякий смысл.
Приближалась полночь… Средняя дочь улеглась рядом с ней и уже видела десятый сон, а её сон всё ещё где-то блуждал. Она на всякий случай затеплила лампаду. В маленьком пламени огня осветился спокойный лик Спасителя.
Вдова прочитала молитву и на всякий случай ещё раз перекрестила всех детей по отдельности. Легла на своё место и положила кисть руки на кромку колыбельки.
Она боялась прихода вчерашнего гостя и в то же время желала встречи с ним. Вдруг погасла лампада, дёрнулась дверная щеколда, и вновь раздались чёткие шаги, сначала в сенях, а потом и в кухне. И вот они уже у самой двери в горницу.
Внезапный страх оросил её лоб влагой и загнал под одеяло. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, оно могло пробить грудную клетку и вырваться наружу. В висках стучало. Мёртвая тишина окутала жутью, но вдова всё-таки набралась смелости и, вытянув голову наружу, с трудом разжала зажмуренные веки. Пришелец смотрел на неё в упор неподвижными зрачками холодных глаз. Она открыла рот, чтобы закричать, призвать кого-нибудь к своему спасению, но горло молчало, и пересохший язык, пометавшись по воспалённому рту, не выдал ни одного звука.
Пришелец улыбнулся, обнажив белозубый рот, и у неё не осталось сомнений в том, что это её муж. Страх рассыпался, и на смену ему пришло желание обнять наконец своего любимого.
Теперь он подсел на уровне её живота. Положил руку поверх одеяла и всё продолжал улыбаться, но глаза были по-прежнему холодны и постоянно устремлялись на младенца в люльке.
Её стали одолевать сомнения.
– Родной, ты хоть капельку скучаешь обо мне? – пытала она его.
Он опять ответил кивком головы.
Она о чём-то спрашивала его, вроде того, как там, на том свете. Можно ли жить, или всё это сказки о внеземной жизни?
Он молчал и безотрывным взглядом смотрел в люльку.
– Мама… ты чего? С кем ты говоришь? – вывела её из транса проснувшаяся дочь.
Мать отвела взгляд от мужа и увидела испуганную девчушку, забившуюся в угол кровати