Купи Веласкеса, и тебе наверняка удастся заработать на нем. Но придется вложить так много, что нужно будет выжидать несколько лет, чтобы доход составил пятьдесят процентов. Единственные люди, кто действительно сделал себе состояние, – это те, кто просто покупал картины, которые им нравились, и лишь позже открыли, что обладают хорошим вкусом, когда стоимость их коллекций резко взлетела к звездам подобно ракете. То есть такие люди, как ты сам.
Кардуэлл кивнул, и несколько прядей его седых волос шевельнулись. Он дотронулся до кончика своего длинного носа.
– Сколько, по-твоему, сейчас стоит мое собрание?
– Боже! – Лампет даже нахмурился, сдвинув черные брови над переносицей. – Прежде всего это зависит от того, каким образом ее продавать. А во-вторых, для точной оценки понадобится неделя работы эксперта.
– Меня устроит и приблизительная оценка. Ты же знаешь мои картины – большинство из них приобрел для меня ты.
– Верно, – Лампет вызвал в памяти образы двадцати или тридцати полотен, вывешенных в этом особняке, и мысленно оценил каждую. Затем, закрыв глаза, произвел в уме простое сложение сумм. – Никак не меньше миллиона фунтов, – подвел он итог вычислениям.
Кардуэлл снова кивнул.
– Результат моих собственных подсчетов оказался таким же, – сказал он. – Чарли, мне как раз необходим миллион фунтов.
– Господи всемогущий! – Лампет от удивления выпрямился в кресле. – Неужели ты собираешься продать коллекцию?
– Боюсь, это стало необходимостью, – с грустью ответил Кардуэлл. – Я надеялся передать ее в дар нации, но реальности деловой жизни определяют все. Моя компания непомерно разрослась, бюджет не выдерживает. Необходимо значительное вливание капитала в течение ближайших двенадцати месяцев, или мы пойдем ко дну. Ты же знаешь, я уже несколько лет подряд распродавал небольшие участки имения, чтобы удержаться на поверхности.
Он поднес к губам округлый бокал с бренди и отпил из него.
– Молодые наездники наконец поравнялись со мной, – продолжал он. – Новые метлы по-новому метут в мире финансов. Наши методы работы устарели. И я покину бизнес, как только компания станет достаточно надежной для передачи в другие руки. Пусть молодые и лихие всадники мчатся дальше.
Нотки усталого отчаяния в голосе друга даже слегка рассердили Лампета.
– Молодые всадники! – презрительно воскликнул он. – Их время еще придет, но не сейчас.
Кардуэлл тихо рассмеялся.
– Не горячись, Чарли. Мой отец пришел в ужас, когда я объявил о своем намерении заниматься бизнесом в Сити. Помню, как он сказал: «Но ведь ты же унаследуешь титул!», словно это само по себе исключало для меня всякую возможность делать большие деньги самостоятельно. А ты сам? Как отреагировал твой отец на открытие тобой первой художественной галереи?
Лампет признал его правоту, невольно улыбнувшись.
– Он посчитал это никчемным занятием для потомственного воина.
– Видишь, мир всегда принадлежал