барышня! Я, говорит, полежу, мне нездоровится, а сама вся пышет как печка! Я им лобик потрогала – чуть не обожглась!
– О господи! – перекрестилась старушка. – Доктора надо. – И она тяжело засеменила в кабинет, где стоял телефонный аппарат.
6
Напряжение последних месяцев, скудная пища, долгая дорога в промёрзшем вагоне и почти два часа бесплодного ожидания под ледяной моросью привели к тяжёлому воспалению лёгких, от которого Катя выздоравливала очень медленно. Дедовы (включая сюда и Дусю) окружили девушку самой деятельной заботой. Только три недели спустя она впервые встала с кровати. Дуся усадила её у окна, за которым под первыми тёплыми лучами разворачивались почки и воздух звенел от птичьих голосов.
Перестилая постель, неутомимая Дуся рассуждала:
– Вам надо на солнышко, барышня! Доктор велел проветривать, а я думаю, этого мало. Вот закончу здесь и пойду в чулан…
– А в чулан-то зачем, Дусенька? – улыбаясь прекрасному дню, спросила Катя.
– Там плетёные кресла лежат. Вытащу их на веранду, смету пыль – и вас усажу! Когда ихняя горничная брала расчёт, я с ней по всему дому прошла, чтобы она всё мне показала. Поэтому про кресла и знаю.
– А почему она уволилась? – полюбопытствовала Катя – она и не знала, что у Дедовых была ещё прислуга.
– Так времена-то вон какие! Платить ей стало нечем, да и не за что, честно говоря. Хозяйка с Ильёй Аркадьчем одни остались, много ли им надо? Готовки мне тоже стало меньше, так и на остальное времени хватает.
Дни стали длиннее, и когда Илья возвращался вечером домой, солнце едва закатилось за крыши. В тёплом воздухе пахло клейкими молодыми листочками и ароматами стряпни из открытых по тёплому случаю дверей и окон домов. Пройдёт ещё неделя-другая – и прилетят стрижи, огласят городок весёлым свистом, исчёркают небо над садами стрелами своих стремительных крыльев…
Дышалось легко. Илья скинул пиджак и наслаждался упругим ветерком, омывающим грудь через тонкое полотно рубашки. Было что-то ещё в этом вечере, чувство какого-то радостного ожидания. С таким же чувством он мальчиком просыпался в рождественский сочельник и вдруг вспоминал: праздник! Шумным кубарем, в пижаме и босой, скатывался с лестницы, и сердце колотилось, когда отворял дверь гостиной. Там, в самой середине комнаты, возвышалась – вся в стеклянных шарах и мишуре, с рождественской звездой на макушке – ёлка! Он некоторое время стоял рядом с ней, вдыхая тёплый хвойный запах и разглядывая украшения. Потом не спеша обходил её несколько раз, и только после этого заглядывал под нижние ветви, отыскивая среди свёртков и коробок те, на которых было его имя…
Илья ускорил шаг, словно и на этот раз его ждала дома ёлка. Кирпичный фасад дома сиял всеми четырьмя вымытыми окнами. Некоторые из них были открыты. Илья прислушался: внутри было тихо. Он шагнул в ворота, обогнул угол и поднялся по деревянным ступеням…
Веранда ещё была озарена мягким закатным светом. На вымытом