Слава Богу, ты окна закрыл, я про них совсем забыла! – произнесла она напряжённым от волнения голосом. – Так гремит, что я даже не слышала, как ты пришёл.
«Что она за чепуху говорит? Где Катя?» – пронеслось в голове Ильи, и пристально глядя в глаза матери, он спросил осипшим вдруг голосом:
– Где Катя? Она наверху? Я пойду к ней!
Мать продолжала стоять в дверном проёме, загораживая проход.
– Нет-нет, тебе туда нельзя. Павел Николаич рассердится. Ты лучше сядь.
Илья опустился на ближайший стул и сглотнул. Сверху опять донёсся стон, и он жалобно посмотрел на мать, которая сидела выпрямившись в своём любимом кресле и смотрела перед собой: мысли её были там, у кровати невестки; но в то же время старушка вспомнила, как рождались её собственные дети, после чего мысли столь естественно перенеслись в даль, к её девочкам – как там теперь складывается их жизнь?.. Почувствовав на себе настойчивый взгляд сына, Наталья Семёновна очнулась и, повернувшись, к нему и увидела такое несчастное лицо, что заставила себя улыбнуться:
– Всё хорошо, сынок. Всё хорошо… – Женщина чувствовала, что должна что-то говорить и продолжила: – Схватки начались, как только ты ушёл на работу. Дуся побежала за Павлом Николаичем. Теперь уже скоро, наверное. Схватки каждые пять минут…
Следующий час показался Илье вечностью. Катины стоны сплетались с раскатами грома, и от этого к горлу подкатывал тошнотворный страх. Илья мерил комнату шагами, иногда замирая, чтобы прислушаться. Пару раз пробегала вниз и вверх Дуся, что-то пряча под фартуком. К концу часа от этого метания у него уже кружилась голова – да и не только у него: мать сидела с закрытыми глазами – и подкашивались колени. Но стоило ему сесть, как страх снова хватал за горло холодной скользкой рукой, и он опять принимался ходить. В какой-то момент ему показалось, что он задыхается, и Илья вышел на веранду. Дождь молотил по шиферу как безумный, молнии выхватывали в сумрачном воздухе резкие очертания предметов, словно кто-то делал фотоснимки с магниевой вспышкой.
Илья стоял, полной грудью вдыхая насыщенный электричеством и мёдом воздух. Он вдруг вспомнил, что было написано в одной книжке из гимназической библиотеки: чтобы преодолеть страх, надо сконцентрироваться на дыхании и считать выдохи… Он дошёл до восьмидесяти и сбился. Попытался снова, и в какой-то момент понял, что ходит по кругу от шестидесяти до восьмидесяти и обратно: восемьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три… Илья помотал головой и огляделся. Дождь ещё барабанил по навесу, но уже без прежнего остервенения. Гроза уходила, и раскаты грома теперь стали глуше и реже. Зато стало отчётливо слышно журчание струи, вырывавшейся из водосточной трубы в переполненную бочку для полива. То ли оттого, что закончилась гроза, то ли действительно помогли дыхательные упражнения, но Илья почувствовал себя более уравновешенным. Он робко отворил дверь в переднюю. Напротив, в проёме