в толпе всегда есть темная бездна. И революции всегда бывали таким же приливом хаотической тьмы, как и нашествие варваров. И варвары, и революции нужны дряхлеющему миру.
Революции производят люди действенные, односторонние фанатики, гении самоограничения. Они в несколько часов или дней опрокидывают старый порядок. Перевороты длятся недели, многие годы, а потом десятилетиями, веками поклоняются духу ограниченности, приведшей к перевороту, как святыне.
Всегда при революции переворачивают банку. Всегда, это закон. Банку переворачивают, то, что было на дне, становится наверху пеной такой. Но потом время проходит и эта пена опять уходит в осадок. Это естественный процесс человеческий. Тут надо учитывать опыт человеческий. Мы не первые, мы не последние.
Революция совершается ради высоких идей, но плодами революции, как известно, пользуются проходимцы и подлецы.
Революция – варварский способ прогресса. Сколь благородна, плодотворна, необходима ни была бы революция, она всегда принадлежит к более низкой и полузвериной эпохе человечества.
Всякая революция – несчастье. Счастливых революций никогда не бывало.
Чрезмерное подавление тирании рождает еще большую тиранию.
Разве многие не знали, что революция есть только кровавая игра в перемену местами всегда кончающаяся тем, что народ, даже если ему и удалось некоторое время посидеть, попировать и побушевать на господском месте, всегда в конце концов попадает из огня да в полымя? Главарями наиболее умными и хитрыми вполне сознательно приготовлена была издевательская вывеска: «Свобода, братство, равенство, социализм, коммунизм!» И вывеска эта еще долго будет висеть – пока совсем крепко не усядутся они на шею народа.
Это свобода, это равенство и братство, – словом, это война!
Странно вспомнить о жалобах и негодованиях на отсутствие свободы и тиранию в старом строе. Тогда все-таки была огромная свобода по сравнению со строем советским.
Революции никогда еще не облегчали бремя тирании, а лишь перекладывали его на другие плечи.
Честный революционер оказывается лишним после революции. Так как идеалы остаются поруганными и новой властью, ему снова приходится уходить в оппозицию, и, скорее всего, становиться жертвой.
Узники одной эпохи часто становятся тюремными сторожами в следующую эпоху.
Всякий революционер кончает как палач или как еретик.
Самые радикальные революционеры становятся консерваторами на другой день после революции.
Те,