и, наконец, остановленных в своем течении, есть это надменное притязание, чтобы беззакония, им совершенные, остались неприкосновенными. Всякое исправление сделанного им зла они называют реакцией.
Революция всегда есть в значительной степени маскарад, и если сорвать маски, то можно встретить старые, знакомые лица.
Даже там, где жизнь меняется стремительно и резко, как, например, в революционные эпохи, при всех видимых превращениях сохраняется гораздо больше старого, чем полагают обыкновенно, и это старое господствует, объединяясь с новым в новое единство.
Я полагаю, что из-за революций люди постоянно будут бросаться от одной общественной системы к другой, и продолжительность каждой из них будет зависеть от преходящих достоинств отдельных людей.
У народов образованных бунтуют вообще только те, которым нечего терять.
Смешение истины с вымыслом имеет целью коварство, а коварство приводит к смуте.
Когда верх берет правый, он распинает левого, но прежде – того, кто посередине. Когда верх берет левый, он распинает правого, но того, кто посередине, в первую голову. Бывает, конечно, что возникают смуты и кровавые схватки; тогда правый и левый сообща распинают того, кто посередине, – потому что он не решил, против которого из двух бороться.
Революционеры обещали сделать добро, а кончили тем, что нажили добро.
Революция дает свободу всем любителям поживиться за чужой счет.
Революция часто говорит своим детям: «Обогащайтесь!» Откуда у них брались деньги? Ведь еще недавно эти люди были бедны как церковные крысы и сидели по уши в долгах.
Бывают смутные времена в истории народов, когда худшие люди подвигаются вперед и вверх, а лучшие задыхаются и терпят гонения.
Что осталось от революции? Революция превратилась в своекорыстное расхищение государства.
Но уступая корысти, объятые силой безумья,
Граждане сами не прочь город великий сгубить.
Движение революции всегда истребляет само себя, оно не ведет к новой жизни. Это не есть движение в глубину, это есть движение на поверхность поверхности. И с поверхности оно рассеивается, как пыль.
Слишком часто в истории революционное движение было призрачным движением. Реально оно было движением назад…
Неправы те, кто думает, что революции достаточно одного боевого настроения в народной массе: всякая сила сильна не только своим напором, но и отсутствием препятствий; и нет той силы, которая не могла бы быть остановлена достаточным сопротивлением.