творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные.
Ответственны за революцию все, и более всего ответственны реакционные силы старого режима.
«Бурбоны ничего не забыли и ничему не научились», – говорил он (Шарль Морис ТАЛЕЙРАН-ПЕРИГОР), наблюдая, как вернувшиеся в страну аристократы пытаются ввести порядки, бытовавшие во Франции до революции.
Реформа – это исправление злоупотреблений; революция – это переход власти.
Если путем насильственной революции пытаться достичь большего, чем разрушение тирании, то вероятность того, что революция приведет к новой тирании, ничуть не меньше вероятности того, что она достигнет своих реальных целей.
Революция – это удавшаяся попытка свергнуть плохое правительство с тем, чтобы посадить еще худшее.
В революционные бури люди, едва годные для того, чтобы грести веслом, овладевают рулем.
Революция дает иногда в повелители таких людей, которых мы не пожелали бы иметь лакеями.
В эпохи бурных потрясений возможно все. Рабы становятся господами, карьеры рушатся в один миг, а женщины легкого поведения вершат судьбы государства.
Каждая революция бросает семена, которые дают всходы, часто противоположные тем, что от них ожидают.
Революция есть величайшее бедствие народа.
Одним из признаков революции стало то, что её первыми жертвами являются умеренные. А потом она превращается в борьбу экстремистов с двух сторон.
За революцией обычно следует гражданская война.
…Революция приводит от старого гнета к новому, а люди, не сумевшие быть свободными, остаются рабами, хотя и меняют своего господина.
Вы уничтожили несколько угнетателей – явились другие, худшие, чем прежние. Вы уничтожили законы рабства, вам дали новые законы крови и еще новые законы рабства. Не стоит разрушать для того, чтобы заменить одно насилие другим. Свобода состоит не в том, чтобы этот, а не тот, а в том, чтобы никто не угнетал.
Надо уничтожать не того, кто господствует, а господство. Надо как можно скорее возвратиться к обычному порядку правления, при котором закон все охраняет и никого не угнетает.
Революция случилась, она так же отвратительна, как и всякая революция, но нужно идти к тому, что возможно и после нее, а не к тому, что было до нее. До нее было то, что к ней привело.