глядя на бабушку Маню, произнесла она и негромко позвала.
– Эля-я-я.
Ответом было молчание.
Тётя Жуна позвала немного громче.
– Эля-я-я!
Вновь ни звука.
– Эля, Эля! – суетливо присоединилась бабушка Маня, но ответом вновь было молчание.
Тётя Жуна быстро поднялась на второй этаж и заглянула в комнату городской девочки, но ничего, кроме раскрытой книжки на смятом покрывале, не обнаружила.
«Убежала к соседям», – подумала она и вернулась вниз, где её поджидала бабушка Маня.
– Эля, Эля, Эля-я-я! – увидев вернувшуюся ни с чем невестку, заверещала она, и тётя Жуна бросилась успокаивать свекровь, но периодически прерывала словесный сеанс успокоения, чтобы вновь зазывать городскую девочку.
Бабушка Маня тут же присоединялась к ней.
В воздухе, как говорят в таких случаях, запахло скандалом, поскольку на громкие голоса неизбежно должны были появиться соседи и городская девочка поняла, что молчать больше нельзя.
– Оу-у, – подала она голос в той манере, в которой жители галактического села Апцхва отвечали друг другу с подворья на подворье все прошедшие столетия до изобретения сотовых телефонов.
В соответствии с законами физики поданный городской девочкой голос бросился искать выход из узкого пространства камина и, ожидаемо обнаружив его в трубе и обрадованный возможностью вырваться наружу, бросился туда, где синел небесный лоскут, отчего у тёти Жуны и бабушки Мани создалось впечатление, что городская девочка ответила им с крыши.
– Эля-я-я!!! – истошно завопила бабушка Маня и стала бегать по периметру каменного дворового пространства с задранной вверх головой. – Эля, спустись! Сейчас же спустись! Нет, не спускайся! Подожди! Лестницу принесу! Не спускайся! Эля! Эля! Жуна! Что ты стоишь! Это ты во всём виновата! Она тебя испугалась! Эля! Не шевелись! Сейчас! Сейчас! Я сейчас!
Тётя Жуна, вышедшая во двор следом за свекровью, и вправду стояла не двигаясь. Но не потому, что получила приказ от бабушки Мани.
Тётя Жуна недоумевала.
– Я стою и думаю, как она туда забралась? Ну, предположим, поставила стулья друг на друга, чтобы до потолка дотянуться. Но люк всё равно не откроет. Он же на замке. Так! Камин!
Она зашла в комнату так же осторожно, как пробиралась до этого по коридору, в опасении спугнуть беглянку и вынудить её сделать ещё какую-нибудь глупость: выброситься, к примеру, из окна или умереть прямо здесь, в небольшой комнате с высокими потолками и кроватью-полторашкой из светлого дерева.
По-прежнему стараясь не шуметь, тётя Жуна встала на пороге и негромко обратилась к закрытому камину.
– Эля, вылезай. Я знаю, что ты здесь. Давай без глупостей, ладно?
Но городская девочка и не думала совершать глупостей, ведь она уже смирилась с предстоящим позором, да и бабушку Маню было жалко. Очень уж она нервничала.
И городская