реки Ауадхары, на пригорке, откуда можно спуститься как в обход, по вытоптанной пастухами и их четвероногими подопечными тропе и мимо громадного древнего валуна, на который любят взбираться и дети и взрослые, так и напрямик – через обрывистый невысокий склон.
Вот по этому склону и побежала в попытке вернуть портрет городская девочка.
Её нетерпение и нервозность можно было понять. Мало того, что явление в долине неизвестного мужчины в берете, с красками, кистями и переносным стульчиком само по себе событие для небогатого на развлечения отдыха, так ещё надо отвоевать назад оставшееся у него собственное изображение и, победно держа лист в вытянутой реке, показать его маме Эвелине исключительно для того, чтобы увидеть восторг на её лице и услышать хвалебные речи в свой адрес.
Большой из-за широкого плаща-балахона и внушительного берета на голове, вольно или невольно художник оказывается воплощением другой, идущей где-то там, параллельной жизни, в которой обитатели домика-балагана участия не принимают вовсе, хотя сталкиваются с её приметами постоянно. В городе параллельная жизнь периодически напоминает о себе песнями, доносящимися из проезжающих мимо экскурсионных автобусов с открытым верхом, колёсным перестуком спешащих в неизвестное поездов и редкими тогда ещё, надрывно гудящими в небесах самолётами. В горах же за демонстрацию параллельной жизни отвечают усталые лица появляющихся из ниоткуда и исчезающих в никуда туристов.
И, конечно же, художник в плаще и берете.
***
Взбудораженная детвора облепляет художника со всех сторон сразу, как только он, расположившись на складном стульчике, устанавливает переносной штатив с загрунтованным заранее холстом, берёт в руки мольберт и на глазах у всех на небольшом куске полотна изображает соседние вершины и укутанные лесом холмы. Следом происходит и вовсе нечто необыкновенное. Художник объявляет, что готов нарисовать всех, кто этого захочет.
Торопясь и толкаясь, дети бросаются выстраиваться в очередь. Довольно кивнув в ответ, художник неторопливо откладывает походные краски, извлекает из рюкзака альбом, берёт в руки толстый чёрный карандаш и рисует на плотном листе бумаги лицо мальчика.
– А ты будешь позировать? – обращается он к следующему мальчику после того, как отдаст смельчаку его собственное изображение, и тот, ещё не веря свалившемуся на него счастью, бежит с протянутым вперёд рисунком, чтобы похвастаться перед родными неслыханной удачей.
На заданный вопрос художником вопрос никто не отвечает.
– Так ты будешь позировать? – переспрашивает художник.
– Д-да, – выдавливает из себя засмущавшийся, и от этого проглотивший язык, очередник.
Однако как только подходит очередь городской девочки, и она, волнуясь, встаёт в ожидании перед художником, рисовать её он не спешит. Напротив, принимается разглядывать так, будто хочет то ли внимательно рассмотреть черты