приветствовал его Штубер, неохотно оставляя мягкое сиденье.
– С первого знакомства с нами русские диверсанты должны проникнуться величием рейха и его воинства, – сухопарый седовласый полковник был похож на доктора философии. Сотворению этого же образа служила его медлительность и некоторая профессорская отвлеченность.
Иронии Штубера он не воспринял, да и вряд ли вообще когда-либо воспринимал ее, в чьей бы то ни было интерпретации. Поэтому каждое слово произносил, задумчиво глядя на небеса, словно изрекал саму сущую мудрость мироздания.
– Позволю себе заметить, гауптштурмфюрер, что какими бы захватывающими диверсионными подробностями ни делились с нами эти диверсанты-«маньчжуры» и прочие японские выкормыши…
– Насколько мне известно, группа подготовлена разведкой белой армии русского генерала Семёнова, – попытался остепенить его Штубер, пользуясь теми сведениями, которые были получены им и от самого Скорцени, и от его адъютанта, гауптштурмфюрера Родля.
– Финансируемой японским правительством, – жестко возразил Лоттер, считая, что убедительнее аргумента попросту не существует. – Так вот, как бы Курбатов ни умилял нас своими подвигами, и какие бы предложения мы им в конечном итоге ни делали, они должны понять и почувствовать, что Германия – это Германия!
– Думаете, у них это получится?
– Мне непонятна ваша ирония, господин гауптштурмфюрер. Двое из этих троих – германцы. И к ним вообще должно быть особое отношение. Но и тот, русский. Мы не можем воспринимать его как представителя японской разведки. В таком качестве он нам попросту не нужен.
– Наши намеки по этому поводу будут максимально прозрачны, – в своем, все еще ироничном, духе заверил полковника барон фон Штубер.
С минуту они стояли на обочине, с такой задумчивостью осматривая окрестные поляны и перелески, словно выбирали место для рыцарского турнира или для поля битвы. В том и в том случае воинственности им хватало.
– Кстати, как, по-вашему, мы должны поступить с этими диверсантами дальше? – нарушил молчание Лоттер. – Отправить в Берлин? В ближайший лагерь? Отдать гестапо, на усмотрение его костоломов?
– Проще всего, конечно, было бы расстрелять, – побагровел Штубер, возмутившись «полетом фантазии» полковника.
– Что исключило бы всякий риск того, что они окажутся подосланными, – охотно кивнул полковник, но тут же запнулся на полуслове. – Вы это… серьезно, барон?
– Вполне. Чтобы не морочить себе голову. Но, поскольку с патронами у нас, как всегда, туговато, именно на этих парнях советую сэкономить.
Так и не поняв, что же этот прибывший из Берлина заносчивый эсэсовец собирается в конце концов предпринять, полковник вежливо козырнул в знак примирения и направился к своей машине, предоставляя Штуберу возможность возглавить колонну.
8
На возвышенности лес неожиданно расступился, и взору Беркута открылась широкая,