линию рвануть собрался? Прямо говори, не выдам.
– Я здесь оказался случайно. Никто меня в гарнизон этого сумасшедшего капитана не определял. Достаточно того, что я с ним по ту сторону фронта намучился. Где он только взялся на мою голову. Мы-то ведь прибыли сюда…
– Знаю, все знаю. Вынужденная посадка самолета. Случайная машина с боеприпасами и харчами, которая, вместо тыла, шла на передовую… – полушепотом протараторила Калина. – Только ты вот что, червь лагерная, капитана своего оплевывать не смей. Он-то среди вас всех, может быть, и есть тот, единственный настоящий солдат. Не в пример всем вам, остальным, кого судьба загнала в каменореченские подземелья.
– О капитане слова плохого не скажу, – клятвенно пообещал Арзамасцев.
– И все-таки, почему ты собрался уходить?
– Говорю же тебе: из плена бежал. Буквально из могилы выполз. Хотя бы один день хочу пожить где-то там, в тылу среди своих, на своей земле. Пусть потом опять на фронт, но…
– Хватит рыдать. Раз настроился, можешь идти. Без тебя, горемычного, как-нибудь справимся.
Арзамасцев прекрасно расслышал слова Калины, однако не сразу уловил их смысл. Уставившись на девушку, он несколько мгновений ожидал, что она повторит сказанное.
– Ты что, согласна, чтобы я?..
– А ты больше всех меня опасался? Уверен был, что пальну в спину; что даже если уйдешь – достану и прикончу?
– Я ведь не к немцам бегу, а к своим, к армии! – возмутился Арзамасцев.
– Эй, вы, гладиаторы колизейские! – выглянул из-за изгиба Мальчевский. – Что вы тут курлычете, как журавушки, вместо Африки на Колыму улетевшие?
Сержант откровенно завидовал сейчас Арзамасцеву, которому выпало быть рядом с Калиной, и в то же время откровенно ревновал к нему.
– Исчезни, – повела в его сторону стволом карабина Войтич. – Сказала: исчезни!
– Как только ты ее, Арзамасцев, терпишь, мегеру соловецкую? – проворчал Мальчевский и, еще немного поколебавшись, все-таки исчез.
Мост был далековато, однако Войтич и Арзамасцев прекрасно слышали, как солдаты громко – очевидно, вспомнив какой-то казарменный анекдот, – расхохотались. И уходить с моста пока что не собирались.
– Так почему ты меня так вот просто… напутствуешь? – едва подобрал нужное слово Арзамасцев. – Ты ведь теперь вся при капитане.
– Как раньше «при нем» был ты. Неужто успел забыть, гнида лагерная?
– Ну, я… Мы столько прошли…
– Не мычи. Ты мне, честно говоря, осточертел. Сама не пойму, кто ты: то ли слишком преданный адъютант, то ли лагерная шестерка. Если бы, уходя, ты еще и Клавку эту, стерву майорскую, прихватил, цены бы тебе не было.
– Ее я бы как раз с удовольствием прихватил, – не стал отнекиваться Арзамасцев. – Да только лейтенант Глодов что-то слишком разнервничался, соперник Кремнева.
– Лейтенант не в счет. Лишь бы она подальше от Беркута держалась. Хотя относительно лейтенанта Глодова… Надо подсунуть лейтенанта учихе этой, на всякий случай.
Они помолчали,