отделяло три квартала. Я сомневался, что смогу стоять, а идти – и подавно. В номере мне будет безопаснее. Вспомнилось мое прибытие в отель, стальная дверь с хорошим замком, рваные обои… У меня оплачено еще три дня.
Я закрыл глаза и прыгнул.
На полу номера оказалось куда теплее, чем на тротуаре, и куда безопаснее. Я подполз к кровати и медленно, осторожно забрался на нее.
Наволочка испачкалась кровью – только мне было все равно. Около полуночи я отправился в уборную, двигаясь осторожно, как папа наутро после пьянки. Запер дверь, пустил воду в ванну и пошел отлить.
Из зеркала на меня смотрел герой фильма ужасов. Волосы на голове пропитались кровью из раны. Вообще-то, они у меня светло-русые, но сейчас напоминали мерзкий черный блин. Кровь засохла и на левом виске, она уже осыпа́лась, обнажая бледную кожу.
Я содрогнулся. Даже если бы мне хватило сил пойти в отель пешком, полиция наверняка останавливала бы меня в каждом квартале.
Я залез в ванну, удивляясь, что вода горячая. Последние два дня она была в лучшем случае тепловатой. Я лег на спину и опустил затылок в воду. Немного жгло, но от теплой воды стало легче. Я аккуратно намылил голову и промыл лицо. Когда сел, вода в ванне стала красновато-бурой. Пену и остатки крови я смыл с волос проточной водой и уже вытирался, когда в дверь постучали.
– Я почти закончил, – сказал я.
– Давай скорее! – громко потребовали из-за двери. – Ты не имеешь права оккупировать уборную на целую ночь!
Я стал вытираться быстрее и решил, что волосы высохнут сами.
Бам! – по двери сильно ударили ладонью.
– Скоре-е-е! Открывай гребаную дверь!
– Уже одеваюсь, – отозвался я.
– А мне насрать! Впусти меня, ты, пидор малолетний, впусти, и я отолью!
Я разозлился:
– Уборные есть на каждом этаже. В любую другую идите!
На миг воцарилась тишина.
– Никуда я не пойду. А если ты, пидор, сию секунду меня не впустишь, я тебя порву.
Заныли челюсти: я, оказывается, скрипел зубами. Ну почему меня не оставят в покое?!
– Так вы будете ждать здесь с полным мочевым пузырем или отольете в другом месте? – спросил я.
– Никуда я не пойду, пока не надеру тебе задницу, говнюк малолетний.
Раздался плеск, под дверью растеклась желтая лужица. Я взял вещи и, не одеваясь, прыгнул в свой номер.
Сердце бешено колотилось, злость до сих пор не прошла: достали меня, в прямом и в переносном смысле! Приоткрыв дверь, я глянул на коридор, ведущий в уборную.
Белый здоровяк в одних джинсах застегивал ширинку. Бам! – он снова ударил по двери и дернул ручку.
– Эй, да угомонись ты! – крикнули из какого-то номера.
– А ты выползи и попробуй меня угомонить! – заорал здоровяк.
Одной рукой он колотил в дверь, другой потянулся за чем-то в задний карман брюк. То, что он вытащил, блеснуло в тусклом свете коридорных ламп. Господи! Страх не отпускал меня, но чем больше я выглядывал в коридор, тем сильнее злился. Положив одежду на кровать, я прыгнул обратно в уборную. В дверь колотили