недалеко от лица инспектора. Тот пошевелил носом, будто обнюхивая протянутую руку, его красноватые веки задрожали. Затем встал, демонстративно вытянулся и, покусывая губы, что явно выдавало его волнение, двумя руками взял шляпу с небольшими полями, лежавшую до этого на постели Марины Толоконниковой, аккуратно и осторожно надел её на голову – так, будто это была совсем новая, ни разу ещё не надетая шляпа.
– Как, однако же, всё для вас просто. Взять и мирно разойтись. Вы ведь арестованы. И я пришёл сюда сообщить вам именно об этом. И сообщил. И со всем тщанием убедился, что до вас дошло это сообщение, а не улетучилось куда-то в воздух, так и не достигнув адресата. Но вы не должны отчаиваться. Вы ведь просто арестованы, и жизнь продолжается. На сегодня наш с вами план выполнен, и мы вполне можем попрощаться. Правда, на время. Вероятно, вы захотите прямо сейчас отправиться на работу.
– На работу? Что-то я не понял, ведь вы меня арестовали.
Конечно, он был оскорблён до глубины души тем, что инспектор отказался пожать его руку. Но в этот момент Борис почувствовал нечто совсем новое: он теперь всё меньше и меньше зависит от этих людей! Кроме того, что он, Борис Илларионович, выше их во всех отношениях, он ведь просто играл с ними. Сейчас они пойдут на улицу, а он догонит их и скажет: «Вот вы взяли и ушли и не выполнили своего предназначения. Вам же поручено другое: вот вернитесь и потрудитесь всё-таки по-настоящему арестовать меня». Но они пока что здесь. Поэтому он и сказал с вызовом:
– Как же я могу пойти на работу, если я арестован?
– Ах, вот вы о чём. Попробую объяснить ещё раз. Интеллигенция всегда очень туго соображает: образование мешает. Насколько проще иметь дело с рабочим человеком. Тот всегда смотрит в корень. Да, вы арестованы. Но, поскольку идёт предварительное следствие по вашему делу, это не должно препятствовать выполнению вами своих служебных обязанностей. И вообще – можете вести свою обычную жизнь.
– Ну, тогда этот арест не так страшен, как мне показалось попервоначалу.
– Вот именно я пытаюсь всё время вам объяснить.
– Тогда и сообщать об этой ерунде совсем не стоило, – тихо сказал Борис, вплотную приблизив лицо к лицу инспектора.
– Это была моя обязанность, – ещё тише ответил инспектор, глядя прямо в глаза КГ.
– Преглупейшая обязанность, – прошептал Борис.
– Очень даже может быть, – ответил инспектор и отстранился. – Тем не менее я думаю, вы спешите с оценками. Ведь я ещё не выполнил свои обязанности в полном объёме.
Охранники вплотную подошли к Борису и инспектору, все четверо столпились у самого входа в комнату.
– Мы должны отметить вас, чтобы все знали, что вы арестованы, – сказал инспектор.
Димон достал овальный отрезок какого-то липкого материала размером примерно десять-двенадцать сантиметров и плотно прижал его ко лбу Бориса чуть выше правого виска.
– Не двигаться, это недолго.
Все замерли. Секунд через десять наклейку с него сняли. КГ подошёл к зеркалу и увидел