рабстве Анжелы не выходили из головы. По телефону я попытался выяснить обстоятельства заточения. Ответы большой девочки оставили ещё больше вопросов. Анжела смущалась и сводила всё в шутку. Но постепенно картинка прояснялась. Весь день она ходит с замком, вдетым в клитор, замок размыкает также пружину, которая стягивает влагалище, как молния на сумке. Множественный пирсинг во внешних губах похож на дырочки в обуви, не вызывает неприятных ощущений или побочных эффектов. Хозяин Анжелы снимает кандалы только на ночь. Рабыне разрешено трахаться на стороне в течение дня, это даже приветствуется. Но контакты могут быть только в попу и рот, чтобы Саба – так Анжела назвала свою роль в отношениях – случайно не испытала удовольствия или не залетела. Таким образом Рабыня выражает преданность и любовь к Хозяину.
– Тебе нравятся такие отношения? – спросил я под конец телефонного разговора.
– Да, – не задумываясь, ответила она.
– Понятно, – я помолчал. – Может, сходим в кино?
Она зашебуршала чем-то, трубка противно захрипела, Анжела долго меняла положение, прежде чем ответить:
– Мне нельзя ходить на свидания. Извини, – она вздохнула.
– Тогда… приходи ко мне в гости, – с момента воскресной встречи прошло три дня, и я снова горел желанием поскорее воткнуть член в сладкую булочку.
– И в гости тоже.
От удивления у меня отвисла челюсть.
– А в прошлый раз тогда что было?
– Продажа.
– Продажа? Сексом, значит, можно заниматься только во время продажи? – от новых подробностей голова шла кругом.
– Да. Если покупатель захочет.
– Вот как, значит. Покупатель.
«Я для неё всего лишь покупатель», – я напрягся.
– Да… – она, похоже растерялась не меньше моего. – Ты не обижайся, пожалуйста. Мне очень понравилось с тобой. Ты красивый, умный…
– И много у тебя покупателей? – раздражённо перебил я её.
Она смутилась, прежде чем ответить:
– Это коммерческая тайна, – и замолчала.
– Понятно, – я думал о том, что у Анжелы, возможно, десятки таких горе-покупателей, как я, которые трахают её в жопу и в рот от зарплаты до зарплаты за пачку дерьма с бойким названием «Virеx».
– Знаешь, как это называется? – не выдержал я.
– Я знаю, о чём ты подумал. Но это всего лишь игра, не принимай близко к сердцу, – Анжела, кажется, обиделась. Её голос поднялся на октаву, стал тоньше. – Ты можешь думать всё, что тебе захочется. Суть от этого не поменяется. Моё сердце принадлежит одному человеку, а тело каждому, – теперь она жёстко чеканила слова, словно мстя мне. – И мой парень хочет, чтобы я себя так вела. Может быть, я сама этого хочу. Я не знаю. Может быть, завтра всё поменяется, и мы найдём другое развлечение. А пока что для кого-то я буду шлюхой, а для кого-то единственной на свете.
– Анжела, прости, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть, давай… – но я не успел договорить,