черной краской брови и ресницы. Золотые украшения на голове, руках, шее. Мелкие черты лица. Бегающие, беспокойные карие глаза. К нему, ласково по-собачьи заглядывая в очи, нагибаясь, жались несколько крепких мужчин. Вид их жалок, впалые щеки, красные глаза. Голодные, уставшие, чумазые.
– Где они? – Толстяк схватил в гневе ближнего согнувшегося в поклоне подчиненного. Желтая от грязи рубаха с треском порвалась от крепкой хватки.
– Что вы стоите? Послать разведчика! Пусть объедет лагерь. Ну же! – С проворством, неожиданным для такого телосложения, толстяк начал спускаться по кривой лестнице с тыльной стороны крепостных стен. Свита последовала за предводителем. Оставив лестницу, толстяк направился к городским воротам.
– Сунь-Ли, ты был у врага? Вправду был у демонов? Не врешь? Договорился с ними?
Одноглазый «перебежчик» ожидал толстяка у ворот. Рослый мужчина съежился. Будучи выше толстяка на голову, разом поник, как трава на ветру.
– Император, как вчера… В точности описал. Император, договор заключили – ночью по знаку раскрыть ворота…
Толстяк обеими руками оттолкнул одноглазого.
– Ворота распахну-у-у-уть! – во весь скрипучий низкий голос резко скомандовал император. Он обращался поверх голов старших командиров к полусотне стражей главных восточных ворот города Шан. Ворота, обитые листами меди, тяжелые, в два роста, отворились без скрипа в петлях, выпуская императора и свиту.
– Зачем готовились? Город перекрыли в баррикадах. Ночь в волнениях провели? – Император впервые просиял. Морщины на лбу разгладились. Вдохнул полной грудью воздух с гарью. Раскинул широко руки, словно для объятий.
– Враги сгинули! Сгинули! – безбородое лицо затряслось в беззвучном смехе. Затряслось и обильное тело правителя. Тем же громким скрипучим голосом в поля с дыхания прокричал:
– Трусы! Нахлебались вдоволь крови Чжоу? Бегите! – Вспомнив о недавнем приказе, резко повернулся. – Генерал Сунь-Ли! Где разведчик? Мне сколько раз повторять? Садись сам на коня! Живо!
Конь появился, ведомый знатными. Белый, отощалый, едва передвигающийся, из последних, не съеденных за время осады. На глазах горожан вчерашний «перебежчик» робко затрусил в недалекий путь, три полета стрелы, до страшного лагеря врага. Стены города наполнялись народом. Женщины, дети, редкие старики. Карабкались по лестницам на крепостные стены, сложенные массивными, плотно подогнанными блоками песчаника. Осажденные махали руками в поля, обнимали друг друга. Плач вперемежку с радостными криками падал с высоты стен. Кошмар войны и голод отступили! Отошли вместе с армией врага.
Потянулось время. Крики радости стихли. Разведчик встал перед первыми шатрами лагеря. Спешился. Взял коня под уздцы. Исчез среди шатров.
– Стража! Видите что-нибудь? – подняв голову к людям на башне ворот, зычно крикнул Император.
– Нет! Сунь-Ли не видно.
Правитель Чжоу не любил ждать. Нервный,