Нам всем интересно услышать ваше мнение, Родион. Может быть, оно как-то объяснить вашу агрессию по отношению к Елизавете и всем нам? – в голосе Антонова слышались стальные нотки, но он старался оставаться вежливым.
– Мое мнение, что вы – банда черных риелторов или еще как там называют тех, кто собирается отжать добро у «богатеньких Буратино». Отжать, конечно, есть что, включая загородный дом и дачу плюс папанины валютные сбережения. Но и наследники на них тоже имеются, если что, – Родион налил в стакан воды и с жадностью выпил. – Не знаю, как дальше будет действовать ваш план, только мне известно на все сто, что у моего отца не может быть сестры! Его родители погибли в 1952-м во время бомбежки в Северной Корее. Они значатся в числе личного состава воинского подразделения №103, принимавшего участие в боевых действиях с территории Китая. Я тут прихватил выписку из подтверждающего документа.
Родион достал из бокового кармана кожаного жилета бумагу сложенную вчетверо и протянул Антонову. Тот молча взял, но даже не развернул ее.
– Родители моего отца, то есть мои дедушка и бабушка, были военными хирургами, и отец пошел по их стопам. Он воспитывался в детдоме для детей воинов, погибших во время боевых действий. Я же статью об этом писал, помнишь, пап? Потом сюжет на телевидение снимал. И в книге выдающихся личностей Петропавловска есть твоя биография, там тоже все подробно написано. Откуда же эти… взялись? – Родион сдержался от нецензурного выражения.
– Родя, ты не горячись. Нужно выслушать версию наших гостей и только тогда уже делать выводы, – спокойно сказал Никодим Ильич. – С оскорблениями всегда успеется. Но насчет черных риелторов, это вряд ли. Просто ты напичкан негативной информацией, ваши СМИ только этим и живут. На кой ляд, скажи, им мое добро, если у меня есть прямой наследник, да еще и Лиенчик?
– Спасибо, Никодим Ильич, за здравые мысли, – поблагодарил Сергей, соображая, как помягче преподнести этому семейству информацию о Мастере и медальоне. По ходу монолога Родиона он отметил, что, фабрикуя легенду происхождения Никодима, работники СОВУХа и туда ввели цифру «103». «Однако с юмором ребята», – подумал Антонов.
– Рано меня благодаришь, офицер, – усмехнулся хозяин дома, – сейчас твоя очередь. Поведай-ка нам как на духу, какой камень за пазухой припрятан, да и вообще, зачем пожаловали через столько—то лет память ворошить? Хотя постой! На сухую это не пойдет. Мать, принеси еще семисотку из холодильника! – крикнул он так, чтобы услышала Мария Егоровна, все еще успокаивающая Лизу в соседней комнате.
– Хватит вам! И так невесть что несете! – ответила она так же громко.
– Ладно, у меня и тут припрятано, – заговорщицки подмигнул Никодим Ильич, встал из-за стола, подошел к серванту и выудил из глубин нижней полки бутылку водки.
Антонов понял, что разговор должен быть сугубо мужским и поэтому попросил Веронику посмотреть, как дела у Лизы. Она неохотно отправилась к женщинам, а Никодим Ильич между тем разлил водку по трем