и разбивать им головы дулом револьвера? Дэнни часто задавал себе этот вопрос. Мальчишку удивляло и другое: почему Джейн, которую он просто обожал, соглашалась жить со злым и жестоким Карлом?
– Здешняя жизнь требует определенных уступок, – так часто говорил повар.
Тот же вопрос Дэнни задавал и Кетчуму.
– Когда женщина теряет привлекательность, она думает, что уже никому не нужна. Только такие женщины и соглашаются жить с констеблем Карлом. Но с ним они теряют последние остатки привлекательности, и тогда он находит себе новых.
После такого объяснения Дэнни Бачагалупо внимательно присмотрелся ко всем теткам, работавшим у отца на кухне. Вот они точно потеряли всякую привлекательность. А Джейн хотя и была толще, чем они, но лицо ее по-прежнему оставалось миловидным. И волосы у нее были удивительными. Однако больше всего мальчишку завораживали (и одновременно пугали) огромные груди индианки. Он старался не думать о них, но как только его взгляд упирался в ее «горки», мысли тут же возвращались.
– Отец, а что, мужчинам у женщин больше всего нравится грудь? – как-то спросил он.
– Спроси Кетчума, – лаконично ответил повар.
Кетчума Дэнни спрашивать не стал. По его мнению, сплавщик был стар, чтобы интересоваться женской грудью. Кажется, он вообще уже не замечал, у кого какая грудь. Вряд ли его занимали женщины. От тяжелой работы и такой же тяжелой жизни он выглядел куда старше своих лет. Посмотришь – старик стариком (если не считать черных волос и черной всклокоченной бороды). А ведь ему было всего тридцать семь лет.
Сколько же тогда Джейн? Дэнни знал, что она на двенадцать лет старше отца. Значит, сорок два. Она тоже выглядела старше своих лет. В жизни и ей досталось, и не только от констебля Карла. Впрочем, двенадцатилетнему мальчишке все взрослые кажутся старыми или старше своих лет. Даже ребята в классе Дэнни были старше, чем он.
– Ты наверняка прохрапел всю ночь, – сказала повару Джейн.
Эту фразу она тоже говорила почти каждое утро. Потом индианка улыбнулась Дэнни, просунула голову в лямку передника и отвела руки назад, чтобы завязать тесемки. От этого ее огромные груди выпятились и показались мальчишке просто гигантскими.
– Дэнни, а ты хорошо спал?
– Вроде выспался.
Мальчишке очень хотелось, чтобы сейчас в кухне не было ни отца, ни этих болтливых шумных теток. Тогда бы он спросил у Джейн о своей матери.
Отец рассказывал ему, как Кетчум вытащил ее тело из водослива. Наверное, потому и рассказывал, что друг не позволил отцу взглянуть на мертвую жену и повар не видел, насколько бревна изуродовали ее лицо. Однако отец никогда не рассказывал о самом происшествии. Во всяком случае, Дэнни не слышал от него даже намека на какие-либо подробности. Расспрашивать Кетчума тоже было бесполезно.
– Мы все были пьяны, – так обычно говорил сплавщик. – Я, твой отец… да и твоя мама тоже была выпивши.
– Я был пьянее всех, – непременно вмешивался Доминик.
Собственное