Стряпун из тех парней, которые любят вставлять сзади, – уверенно заявила Мэй.
– Ах ты, кобелечек, – ворковала Крошка, продолжая тереться о повара задом. – Мне так нравится, когда ты говоришь: «Береги корму!»
Доминик снял руки с ее грудей и молча отошел.
– Знаешь, Крошка, мы не слишком большие для него, – вздохнула Мэй.
В ее голосе он уловил злые нотки. Плата за его замечание насчет ее детей и внуков.
– А может, мы не слишком индейские? – добавила Мэй.
Доминик даже не взглянул на нее. Крошка и остальные тетки предпочли отвернуться. Мэй остервенело помешивала лопаточкой баранье рагу. Доминик обошел ее и снял сковородку. При этом он ненароком коснулся пальцами ее пышных боков.
– Давайте собираться, – почти обычным тоном сказал повар и добавил, обращаясь к Крошке: – Вы с Мэй отправитесь к сплавщикам. Все остальные поедут со мной туда, где работают грузчики.
К Мэй он не обращался и не смотрел на нее.
– Ты же знаешь, туда не проехать. Это что же, нам с Крошкой пешком тащиться? – спросила Мэй.
– Ты мало ходишь пешком, – по-прежнему не поворачивая к ней головы, сказал Доминик. – А ходьба тебе очень полезна.
– Раз я делала эти чертовы сэндвичи, я их и понесу, – объявила Крошка.
– И баранье рагу прихвати, – сказал ей повар.
Кто-то спросил, нет ли среди сплавщиков «жутко католических» франкоканадцев. Может, Крошке и Мэй стоит отнести туда и несколько порций супа из турецкого гороха?
– Я не потащу суп на своем горбу, – отрезала Мэй.
– Пусть «пожиратели макрели» выковыривают мясо из сэндвичей, – предложила Крошка.
– Сомневаюсь, что среди сплавщиков есть «пожиратели макрели», – сказал Доминик. – Суп и жаркое из оленины мы заберем с собой. А если на лесосплаве вдруг объявятся рассерженные католики, скажете им, что это я во всем виноват.
– Это я им обязательно скажу, уж будь уверен, – пробурчала Мэй.
Она буравила повара глазами, но он не желал смотреть на нее. Когда они вышли из кухни, Мэй бросила ему:
– Стряпун, я слишком большая, чтобы не обращать на меня внимания.
– Скажи спасибо, Мэй, что я не обращаю на тебя внимания, – ответил повар.
Повар не ожидал увидеть среди рабочих, занятых погрузкой, Кетчума. Даже с покалеченной рукой Кетчум оставался более умелым сплавщиком, чем кто-либо другой.
– Докторишка велел мне не мочить повязку, – объяснил Кетчум.
– А почему ты думаешь, что на сплаве ты бы ее намочил? Не помню, чтобы ты падал на бревнах.
– Мне, Стряпун, вчерашнего хватило.
На работах не обошлось без происшествий. Лошадь повредила ногу. С тракторной лебедки сорвало трос. Один из франкоканадцев, работавших на ряжах, лишился пальца.
– Пятница, – сказал Доминик, словно этим объяснялись все нелепые происшествия, случившиеся за день. – Кстати, для тех, кто соблюдает пятницу, мы привезли суп из турецкого гороха.
Кетчум