мне на хотя бы один недочёт! – вскипел Цианид. – Это болото за такие деньги и в такие сроки вам не разгрёб бы никто!
– Точно так, – кивнул шеф.
– И теперь, когда самое трудное сделано, вы возьмёте на моё место другого?
– Не исключено, – подтвердил Даниил Юрьевич.
– Но это несправедливо!
– Не вижу, в чём заключается несправедливость, – развёл руками шеф. – Ты ведь сам согласился работать за эти деньги? Ты знал об испытательном сроке? Тебя никто не вынуждал силой?
– Я был уверен – и уверен до сих пор, – что никого лучше меня на эту должность вам не найти. Скажите хотя бы, что я делаю не так?
– Ты всё время говоришь только о себе, – снизошел до подсказки шеф. – Может быть, тебе стоит сотрудничать с нами по договору? Приходить, брать работу – и домой. Ты хотя бы имена своих коллег запомнил?
– Более-менее, – поправил очки этот герой труда. – Я же им зарплату выписываю, разве вы забыли?
– Ах да, конечно, – легко согласился шеф. – Ну тогда иди, выписывай дальше. У тебя ещё есть несколько дней.
Неизвестно, чем бы закончилась эта история; Константина Петровича, скорее всего, действительно взяли бы работать по договору – считать деньги и не вмешиваться в более тонкие процессы, но в приёмной, возле кофейного автомата, скрашивавшего суровые издательско-мунговские будни Тринадцатой редакции, стремительный Константин Петрович наткнулся на Шурика. «Ой!» – сказал Шурик, проливая на пол половину чашки горячего кофе.
– Хорошо, что не на себя, – вместо того чтобы попросить прощения, строго сказал Цианид (тогда ещё не заполучивший это прелестное прозвище). Шурик устыдился и немедленно почувствовал себя виноватым. Хотя и без того ему было тошнёхонько. Не так давно, практически у него на глазах, один совсем ещё неопытный и самодовольный шемобор подписал договор с носителем, которого Шурик выпасал уже неделю, вырабатывал тактику, продумывал стратегию, а этот гад взял, и без всякой стратегии и тактики – бух – и сработало. Впрочем, забегая вперёд, стоит заметить: первая победа так раззадорила неумеху, что на втором же деле он попал в цепкие и ласковые объятия бригады психиатрической помощи и до сих пор, наверное, получает свои уколы и пилюли. Никто из коллег (включая учителя и двух его более опытных учеников!), а уж тем более из руководства, разумеется, и не подумал его вытаскивать: естественный отбор, законы конкуренции. Сам знал, на что подписался.
Но обо всём этом Шурик, естественно, не подозревал. Он стоял возле кофейного автомата и мысленно повторял про себя простое заклинание: «Большие мальчики не плачут». Заклинание почти подействовало, но тут из кабинета Даниила Юрьевича неожиданно вылетел новенький, старательно твердивший про себя другое заклинание: «Я всё равно им докажу, что я лучший».
– Это просто нечестно! Ведь правда же? – жалобно спросил Шурик. Его вера в справедливость была под угрозой: какой-то «плохой парень», да ещё и «плохой работник», обскакал