заявился к нему на собеседование, и он пытался понять, есть ли у меня достаточный потенциал, чтобы быть принятым на работу.
– И какова же тема курса? – поинтересовался он, снова обращая взор на Раджера.
– Теоретическая астрономия, – не моргнув глазом, ответил тот.
Макнэлл не рассмеялся в голос, но плечи его недвусмысленно затряслись.
– Какой у вас год обучения? – спросил он у меня. – Впрочем, это неважно. Вы действительно рассчитываете научить меня чему-то новому в этой области?
Я почувствовал себя на удивление спокойно. Наверное, потому, что уже успел понять: моя основная миссия в данном заведении вовсе не в том, чтобы повышать уровень чьей-либо квалификации.
– Нет, – честно ответил, – но я надеялся, что, быть может, вы научите чему-то новому меня.
Недолгое молчание, за которым последовало неожиданное.
– Стало быть, вы обучаетесь на кафедре теоретической астрономии. К какой категории по классификации Файнса относится гамма созвездия Акации?
От такого поворота я слегка растерялся; потребовалось несколько секунд, чтобы припомнить материал.
– К категории 4.
– Почему?
Складывалось впечатление, будто я и вправду прохожу интервью или устный экзамен.
– Потому что на планете нет разумной жизни, – ответил, можно сказать, по учебнику.
– А как же пятнистые мустанги?
Если он пытался таким образом меня завалить, то весьма неудачно.
– Это животные, а не разумная раса, – протянул я, давая понять, что мое утверждение совершенно тривиально.
– А из каких соображений вы делаете такой вывод? – не согласился с моим банальным ответом Макнэлл. – Пятнистые мустанги умны и умеют находить оригинальные решения абсолютно новых задач.
Это заявление немного поколебало мою уверенность, но не настолько, чтобы всерьез изменить мнение.
– Многие животные умеют находить новые решения, – возразил я. – Интеллект пятнистых мустангов приблизительно соответствует уровню человекообразных обезьян. Они умны, безусловно, но этого недостаточно, чтобы причислить их к разумным расам.
– А каким способом вы можете определить уровень их интеллекта? – Капитан и не думал прекращать расспросы. Или экзамен…
Раджер переводил взгляд с него на меня и обратно, тоже увидев в происходящем нечто нестандартное, но пока не вмешивался.
– В случае с обезьянами использовался главным образом коэффициент энцефализации, основанный на отношении массы тела к массе мозга. – Сколь ни забавно, эта дискуссия меня не раздражала, наоборот, становилась интересной. – Как вы наверняка знаете, результат человекообразных обезьян по этому показателю – около двух, в то время как у людей – семь. Согласитесь, как бы ни был высок уровень обезьян, эти результаты несопоставимы.
– Вот только к животным, обитающим на большей части других планет, EQ[2] оказался неприменим, – напомнил