до хруста в костях. А кости его, еще окончательно не застывшие, хрустели как-то особенно смачно. – Наш бесстрашный адмирал боится женщин!
– Любой нормальный круонец, если он в здравом уме, боится женщин.
Младшенький захихикал.
Вот же… никакого понимания момента. Тут, может, вся жизнь перед глазами пролетает, усыпанная треклятыми лепестками, а он хохочет, как ошалевший грахан.
– Ладно, давай сюда свою анкету.
– Стой!
Но младшенький успел сграбастать визор.
– Так, это о тебе. Имя, пол, возраст, статус… ничего интересного. Увлечения. Братец, ты что написал?
– Вышивание. Крестиком, – Нкрума попытался ухватить младшенького за хвост, но тот оказался на диво прыток. И хвост убрал вовремя, только кисточкой по носу щелкнул. – Мне и вправду нравится…
– Это я знаю, что тебе нравится, но, поверь, это несерьезно. Вот ты хочешь, чтобы твоя будущая супруга с тобой считалась? Хочешь или нет?
Нкрума тяжко вздохнул.
– А кто будет считаться с существом, которое, уж прости меня, в свободное время крестиком вышивает?
Это он зря.
Вышивание успокаивало. Помогало сосредоточиться. Да и вообще расслабляло. И ничего-то зазорного в этом занятии Нкрума не видел.
– Нет! – палец брата мазнул по визору, стирая информацию. – Ты должен внушить к себе уважение еще на этапе знакомства! Я имею в виду заочное знакомство. Так, увлечения… Охота на пиратов? Нет, как-то не звучит. Коллекционирование… Да. Предмет коллекции? Допустим, уши и иные конечности. Иногда физиология не предусматривает наличия ушной раковины. Пишем: и иные конечности асоциальных элементов… Внушает?
– Отдай!
– Обойдешься. Я тебе помогаю, – братец вскарабкался на подоконник. – Вот увидишь…
И вниз сиганул, только хвост мелькнул.
– Стой!
Нкрума взлетел на подоконник. В лицо пахнуло остывающим ветром.
– Стой!
– Догони, если сможешь! – крикнул братец и, зажав в зубах визор, бросился прочь.
Сможет?
Думает, что Нкрума слишком стар стал, чтобы в пустыню выбираться?
Он соскользнул вниз, привычно цепляясь когтями за неровную стену дома. Взлетели растревоженные бабочки, и старый паук заскрежетал, выражая недовольство этаким вмешательством в охоту. Что ж, Нкрума его понимал.
Он остановился, на мгновение вдохнув еще горячий воздух.
Прислушался.
Загудели сторожевые камни, но вскоре успокоились: братец миновал преграду, не потревожив чувствительные нити. Что ж, и Нкрума знал пару-тройку способов выбраться из поместья.
Свобода?
Этой ночью он будет свободен.
Он тенью проскользнул через освещенную полосу, и живые пески лишь вздохнули, проглотив лепестки горицвета. Теперь уснут на несколько ударов сердца, которых хватит, чтобы добраться до сторожевых камней. Те, растревоженные младшим братцем, тускло светились, а самые матерые, на телесах которых набрякли уже ростовые почки – похоже, матушка перестаралась с подкормкой, – пульсировали.
Нкрума