минут пять слушала непрекращающийся плач в телефонной трубке, перебивать не посмела, будет только хуже, по опыту знала. Потом, когда чуть стихло, поинтересовалась:
– Ты-то ему на это что? Надеюсь, кофейным мороженым по мордасам прошлась?
– Гм-мм, ну о чем ты говоришь, Данечка? – построжела подруга, прочищая горло смущенным покашливанием.
Да, действительно! О чем это она? Посмела так святотатствовать! Мишеньке мороженым да по любимым мордасам! Разве это допустимо?!
Ох, господи! Как же ее достали лихие друзья! Не в смысле поведения, а фамилия у них была такая – Лихая Марина Александровна и Лихой Михаил Васильевич, значившиеся у нее в друзьях уже лет десять.
Маринку она горячо и искренне любила и даже прощала ей сюсюканье с Мишаней.
Мишка...
Мишка ее, если честно, раздражал. И слащавой внешностью своей, и слащавыми манерами, и умом своим незаурядным, так и не нашедшим себе применения. Последние года три Мишаня только и делал, что пытался заработать, не выходя из дома и торча часами в Интернете. Марина тянула полторы ставки старшей операционной сестры. Хорошо еще, что в частной клинике работала, а то непонятно, как жили бы.
Так и в этом было полбеды, что-то ему все же удавалось зарабатывать, какие-то деньги он в дом приносил. Но вот его постоянные мимолетные влюбленности Дашу просто убивали...
– Пойми ты! – увещевала ее как-то Марина, когда Даша, будучи у них в гостях, пыталась наставить подругу на путь истинный. – Ему ведь никто, кроме меня, не нужен. Любит он только меня! Все эти киски – день, два, от силы неделю, потом снова я для него свет в окне.
– Но ты же страдаешь, Марина!!! – возмущалась Даша. – Почему он не считается с твоими чувствами?!
– Он считается, – дулась на нее за мужа подруга. – Еще как считается. И возвращается каждый раз ко мне! А ты вон, не прощающая наша, чего добилась? Одиночества и больше ничего, так? Сейчас все гуляют, мир такой, время такое дурацкое, что же, всем поврозь теперь жить? Ты кого ни возьми, какую семью ни отследи, везде шашни были или будут на стороне. И что, разбегаться из-за этого? Может, тебе и нравится быть одной, а мне так нет! И потом... Я же очень люблю Мишаню!
– Я тоже любила Витю, – вяло огрызнулась Даша. – И знаешь, не столько противен факт измены, сколько вранье, которым этот самый факт обрастает.
– А ты бы не копалась, не допрашивала, и врать бы Витюне не пришлось.
– Оп-па! Я же еще и виновата! – Даша тогда оскорбилась. – Он кобелировал, а я виновата! Спасибо, Марин!
Подруга еще что-то говорила горячо и страстно, пытаясь оправдать себя, Витьку, Мишаню своего. Ссылалась на смутное время, на множество соблазнов, на привыкаемость и быт, снедающий чувства, Даша ее не слушала, собиралась домой.
– Ты как хочешь, я так жить не могу, – завершила она их тот вечер этой фразой, поцеловала подругу в лоб и отбыла к себе.
Маринка, почувствовав себя предательницей, потом долго заискивала перед подругой, к Мишане сделалась строже, и он даже поутих со своей пылкой пустой чувственностью. И тут вдруг, как снег на голову,