в полный голос, невзирая на третий час ночи.
Знал бы господин Баскаков, что они вдвоем вытворяли в Дашином сне, не уличал бы ее либидо в никчемности.
А теперь он женится на американке. И сну этому никогда не стать вещим. И даже не по причине его женитьбы, а по причине того, что он Дашу ненавидит и будет ненавидеть ровно столько времени, пока не увидит ее поверженной...
– Марин, ты прости меня, – взмолилась она, перезвонив подруге часа через два. – Умоляю, прости!
– У тебя что-то случилось? – поинтересовалась та бесцветным чужим голосом. – Ты была сама не своя.
– И да и нет.
– И что да, а что нет? – В голосе подруги появилось участие, потому, наверное, что Даша крайне редко жаловалась на жизнь, все больше подругу слушала. – Ты говори, говори, может, своими неприятностями меня от моих отвлечешь. Брошусь тебе помогать, и все такое.
– Нет, Марин.
Даша выдохнула струю дыма в открытую форточку. Курила она тайком от Ваньки, пообещав тому месяцев десять назад бросить. Сейчас тот был уже дома, Даша отпустила его пораньше, вот и отрывалась на полную катушку, выкурив подряд уже три сигареты. Но дымила из осторожности все же на улицу. Не очень-то приятно было ронять себя в его глазах, обещала же.
– Что «нет»? – переспросила терпеливая и на все ее горести согласная подруга. – Что «нет»? Давай говори, вместе подумаем, глядишь, и помогу тебе.
– Ты мне не помощник в этом деле, – ухмыльнулась Даша с горечью.
– В каком?
– Да я... Да я и сама не знаю! – вдруг призналась она. – Режет какое-то бешенство, а причины понять не могу.
– И? По причине чего бешенство-то? Или...
Впервые у той в голосе проснулся слабенький, но все же интерес. Какой-то проблеск оживления. И Даше вдруг не захотелось студить его, захотелось подогреть, распалить изо всех сил.
И она взяла и рассказала ей все. О том повисшем деле с убийством семьи конкурента Баскакова. О том, как долго и мучительно они с Ванькой собирали доказательства его вины, да так и утерлись. О встрече злополучной на курорте тоже рассказать пришлось, потому что Марина без конца понукала ее и все заставляла и заставляла говорить дальше. И даже про Мишаню своего забыла и про скотство его с соседкой, настолько ее увлек рассказ Даши.
Увлек и растревожил одновременно.
– Ты хотя бы понимаешь, насколько серьезны могут быть его угрозы?! – подвела Марина черту под ее рассказом. – Почему ты никому ничего не рассказала, Данечка?!
– Кому? О чем? О пятне от мороженого на сарафане?
– При чем тут сарафан и мороженое?! – возмутилась подруга Лихая. – Он стопроцентно тебе угрожал. И ты перепугалась, это очевидно.
– Да ладно, – промямлила Даша неуверенно.
– «Да ладно»! – передразнила Марина ее. – С какой тогда стати шаришь по шкафам и под кроватью, когда возвращаешься? Почему вечерами не ходишь одна? Когда это ты боялась?! А теперь что?
– Что?
– Теперь он загнал тебя в угол!
– Думаешь?
Даша досадливо