Амика.
– Кажется, я знаю итальянский, – слегка удивилась Пат. – «Рынок друзей», правильно? Мы обязаны посетить это место.
Спешить было некуда, и когда мы вышли из метро, то свернули не туда и, ничуть не расстроившись, стали подниматься на Палатин – вокруг были руины. Кланялись макушками пинии, как будто не могли держать голову, не то хлебнув лишнего, не то засыпая от усталости. Целая череда автобусов выстроилась вдоль дороги, но туристов видно не было – их, видимо, увели в какое-то местечко.
– Как ты думаешь, – спросил я у Пат, – не существует ли тайного общества экскурсоводов? Они могли бы приносить жертвы своему богу по имени Гид.
– Ты имеешь в виду, закалывать их зонтиком и зажаривать? Самых упитанных, да? – спросила она серьезно.
– Ну да, – сказал я тоже серьезно, – зажаривать на костре из путеводителей.
– Странно, – отозвалась она, – смотри, там, вроде, устье реки, но воды не видно.
– Ты имеешь в виду русло, – Пат иногда путала слова. – Но ты оговорилась самым прекрасным образом – как раз тут недалеко находится Бокка делла Верита – Уста истины.
– Действительно прекрасно, – она взяла меня за руку. – Как я посмотрю, здесь уста на каждом шагу, – она поцеловала меня в щеку. – А на этом твоем рынке нам дадут поесть? Вроде бы недавно завтракали, а очень хочется есть.
Над входом на рынок была вывеска – ошибиться было невозможно. В не очень большом по размеру, но с высоким потолком помещении стоял шум. Голосили продавцы и покупатели – от последних было не протолкнуться. Мед, сыр, ветчина, овощи. Фрукты, цены на которые всегда меня удивляли что в Италии, что на Лазурном берегу. Цены были большими, как слезы, плакать хотелось, все-таки не Аляска. Я бы развернулся сразу, но Пат уже деловито пробиралась сквозь толпу.
Когда я ее догнал, то она уже стояла перед прилавком, наполненным разной ветчиной и бутербродами-панини. Венчала сооружение успевшая потерять половину запеченная в виде рулета свиная туша – поркетта. Ярко зажаренная свиная шкура пузырилась, и было ясно, что она соленая и хрустящая.
– То что надо, – сказала Пат. – Дайте мне, пожалуйста, – она показала пальцем и получила здоровенный сэндвич из разрезанной напополам свежей булки со щедрой начинкой из поркетты внутри. – Три с половиной евро, – сказала она, – здесь явно на двоих. Хотя, я попробую справиться одна.
Вблизи выхода продавали вино. Белое сухое спуманте стоило три с половиной евро бутылка.
– Как у них тут все справедливо устроено, – мы уселись на скамейку рядом с церковью святой Анастасии, и Пат принялась за еду. Рыжий сеттер, хозяин которого безучастно курил трубку на краю площади, медленно подкрадывался к стае голубей. – Если еда, – сказала она, откусывая большой кусок, – стоит три с половиной евро, не может же вино быть дороже?
Я вытянул пробку.
– Дай мне скорее, – Пат слизнула с губ крошки, – я от жадности