можно и так сказать, – бормочу я и снова принимаюсь за письмо.
Здравствуй, милый Витязь.
Шлет тебе пламенный привет Наина.
Простите, пожалуйста, что я так начала, но мне нужно, чтобы вы сразу про-читали мое письмо, а не откладывали на потом. Это очень срочно. Сразу хочу вас успокоить – это не Надя проболталась. Просто она, можно сказать, заве-щала мне свою записную книжку, где я нашла ваше письмо, а также адрес. А в ее записях есть такое: «Мой милый друг Витязь, пожалуй, может узнать все что угодно».
Вряд ли вы меня знаете, хотя, может быть, Надя и упоминала обо мне. Ме-ня зовут Наташа, мы вместе росли и вместе учились. Она была моей лучшей подругой. В той истории, из-за которой она погибла, мы участвовали вместе.
Витязь, мне очень нужна ваша помощь. Больше мне не к кому обратиться, я не знаю никого, кто мог бы мне как-то помочь. Я и вас-то не знаю, и, может быть, это и к лучшему – все, кого я хорошо знала и кому полностью доверяла, меня обманули. Разумеется, я не прошу о бесплатной помощи, и мы могли бы договориться об оплате – о хорошей оплате. Ни о каком криминале речь идти не будет. Но для того, чтобы все обсудить, мне нужно встретиться с вам лично. Я могу приехать к вам в Питер, хотя было бы намного лучше, если бы вы прие-хали ко мне в Волгоград.
Итак, если мое письмо вас заинтересовало и если помимо заработка вы бы хотели узнать, что в действительности случилось с моей и вашей подругой, пришлите мне ответ на указанный адрес. Я буду ждать до десятого февраля. Очень вас прошу, не отказывайтесь. Если вы решитесь сами ехать в Волго-град, я оплачу вам дорогу и туда, и обратно.
Еще раз простите, если я ввергла вас в шоковое состояние.
Н.
P.S. Пожалуйста, никому ничего не говорите.
Прочитав письмо до конца, я тут же читаю его заново, чтобы ничего не пропустить. Дурацкое письмо. Странное. Даже, если хотите, жутковатое. Самым мудрым было бы, пожалуй, тут же стереть его и забыть. Но отчего-то было чертовски жалко написавшего его. Письмо, помимо всего прочего, было еще и каким-то несчастным, неумелым, хотя наверняка эта неизвест-ная мне Наташа долго и серьезно продумывала каждое слово, и сквозь на-тянутый деловой тон отчаяние просвечивало так же явно, как чей-то пе-чальный силуэт сквозь тонкую оконную занавеску. И еще слова…
…что в действительности случилось с моей и вашей подругой…
Это еще что значит? Ведь я сама разговаривала по телефону с Надины-ми родителями. Надю случайно сбила машина, когда она выбежала на до-рогу, и никакой уголовщиной здесь и не пахло – все было чисто и ясно. А теперь… вот уж не было печали!
– Не забудь за собой убрать! – сурово говорит над моим ухом Николай Иванович. Я опускаю глаза и вижу, что засыпала и себя и весь стол пеп-лом. Пандорийцы, которые в сторонке уламывают Женьку пойти в ресто-ран сегодня, а не завтра, поглядывают на меня удивленно.
– Число, – говорю я, свернув письмо и вскакивая, – какое у нас сегодня число?
– Дитя мое, неужели