ночью звёздный пасьянс сошёлся, удовлетворив желания обеих сторон. Рано утром в комнату на Вознесенской явился посыльный и вручил капитану-поручику Чернышёву розовый конверт, пахнущий парфюмом.
Сашка, протерев глаза после бессонной ночи, напрягая зрение в утренней полутьме, беспрестанно зевая, прочитал:
– «Любезнейший Александр Иванович. Скучая по Вашим милым моему сердцу глазам, горю желанием видеть Вас нынче у себя в доме на музыкальном вечере. Жду Вас в семь. Ольга.»
Спешно зажёг свечу и перечитал на два раза письмо. Растолкал Охотникова:
– Лёшка! Вот удача! Она сама меня зовёт! Сегодня!
20 марта 1800 года
Дом О. А. Жеребцовой
Гостиная была полна народу. Среди толпы светских барышень и офицеров, завсегдатаев столичных увеселительных собраний, Сашка распознал две значительные государственные фигуры: адмирала Осипа де Рибаса и вице-канцлера Никиту Петровича Панина. Разумеется, здесь был и Витворт. А вскоре пожаловал и граф Кутайсов, и сразу вокруг него начали виться английский посол и Панин, поочерёдно наливая тому вина и вовлекая в беседу.
Кутайсов, которого, в силу его незнатного происхождения, столичная аристократия не жаловала (чаще насмешничала), был весьма польщён проявленным вниманием. Поэтому охотно пил вместе с Паниным и изо всех сил поддерживал разговор.
Сашка подошёл ближе и, прислонившись к колонне, стал усиленно делать вид, что увлечён пением мадам Шевалье, а сам, растопырив уши, прислушивался к их разговору.
– Ах, как я Вас понимаю, Иван Павлович, – доверительно говорил Панин Кутайсову, – Любому отцу хочется, чтобы дети были счастливы и благополучны. Сына к хорошему чину пристроить, дочь – замуж отдать за богатого и влиятельного человека.
– Да хоть и не за богатого, – вздохнул Кутайсов, – Богатства нам своего хватает. Но, чтоб человек был уважаемым. Машенька-то у меня засиделась в девках, выбираючи.
Панин с Витвортом многозначительно переглянулись:
– Да, нынче всё так сложно, – сокрушённо подметил Панин, – Князья, что род вековыми ветвями исчисляют, уж больно кичатся; и та им невеста не по нраву, и эта не хороша. То ли дело те, кто своей преданностью титул заслужили, и собственным усердием свой фамильный герб заработали.
– Да-да! – всколыхнулся Кутайсов, бывший пленный турок, вышедший, благодаря Павлу, из цирюльников в графы, – Это Вы верно пометили, Никита Петрович!
– Таким людям надо вместе держаться. Они всегда друг друга поймут и в беде не оставят. Они – настоящая сила и опора государства.
– Вот, к примеру, Платон Зубов, – как бы невзначай, вмешался в разговор Витворт.
– А что Зубов? – не понял Кутайсов.
– Он ведь тоже титул заслужил перед государыней преданностью и усердием. А влиятельность и уважение этого человека до сих пор не утратили силы, хоть он и выслан из страны. Я так хорошо знаю Платона Александровича потому, что был