не смогли нам помочь, а что можем мы?
Тон бабки, ее опущенные руки, тишина на улице, ужасающий вид умирающего мужика, захлебывающегося собственной кровью – все говорило за то, чтобы сдаться. Что могут они? А что может она? Одна? Маленькая, слабая. Зачем геройствовать там, где это не нужно? Да, она малодушничала. Она – молода и хочет жить. Это – естественно и нечего тут стыдиться. А еще – ребенок. Он тоже хотел жить. Инга снова взглянула на покрытого кровью мужика, внутренне содрогнулась. Человек умирал у нее на глазах, а она просто сидела и смотрела. И тут она разозлилась на саму себя. Как ей потом жить с этим?
Инга оглянулась. У врачей есть хотя бы перчатки и маски, белые халаты… А что ей делать, с пустыми руками? Чем бы их обмотать? Она подбежала к пакету с продуктами, решительным жестом перевернула его вниз ручками, вытряхивая все содержимое. Мешочки с крупой, булка хлеба, кусок сливочного масла в полиэтиленовой упаковке, все посыпалось на землю. Бабка заохала, возмущенная таким кощунством. Банка с тушенкой покатилась к канавке, и старушка быстро посеменила за ней, ловко успев подхватить ее у самого края. В это время Инга перевернула и бабкин пакет. Нечего! Пусть и она немного пожертвует чем-то. Увидев это, старушка как-то обреченно всплеснула руками, но уже не побежала подбирать продукты.
Водрузив оба пакета на руки, Инга уперлась ногами в землю и со всей силы дернула мужика. Тело поддалось, приподнялось и после еще одного резкого рывка, перевернулось на бок. Кровь вылилась из горла, освобождая дыхательные пути. Тело не шевелилось.
– Ну что же это? Что за наказание-то? – запричитала Инга. Неужели опоздала?
Инга встала на колени возле него, положила руки в мешках на окровавленную грудь. Стучит ли сердце? Очень трудно понять. Приложиться бы ухом, но на такие жертвы она не пойдет. На всякий случай, будем считать, что не стучит. Инга снова перевернула мужика на спину, подняла сжатые в один большой кулак руки, и с силой ударила в грудную клетку умирающего. Он вздрогнул, его глаза широко раскрылись, он сделал резкий вздох.
– Там… – мужчина с усилием приподнял руку, указывая пальцем куда-то в небо. Инга машинально проследила взглядом. Но не увидела ничего, что могло бы привлечь внимания. Чистое небо. Но бабка позади нее издала громкий звук изумления. Вероятно, не выдержали нервы.
Глаза умирающего снова захлопнулись, рука упала, словно не поднималась никогда.
– Все, – выдохнула бабка.
– Нет, не все. Лучше бегите в больницу, за «скорой». Их там вчера много стояло.
Инга начала долбить грудь мужика, но тот больше не открывал глаз, его мягкое тело колыхалось под ее ударами. Ну, это, ничего, он оживет, куда денется! Инга продолжала бить. Искусственное дыхание провести было невозможно, но это и не столько важно, если дыхательные пути открыты. Она обхватила голову мужика и поправила ее, подняв подбородок к небу. Теперь – точно открыты.
– Все, – подошла бабка поближе, мягко касаясь плеча девушки. – Мертвый он уже.
– Где