липкое, мерзопакостное. Начавшийся дождь прогнал Михаила с Остоженки.
Он пришёл домой, выпил рюмку водки и подробно рассказал Лёльке обо всех своих злоключениях с самого начала. Она выслушала молча, ушла в комнату и оттуда крикнула:
– Это всё было до меня, в прошлой жизни, а значит этого не было. Наш метроном вечности настроен на другие длины волн.
– На другие, – подтвердил Михаил, войдя в комнату. – Я люблю тебя, помни об этом. Ты – единственная женщина, ради которой я готов на любое безрассудство.
– Я тоже люблю тебя, милый, поэтому ни на какие безрассудства толкать тебя не буду, – сказала Лёлька, прижавшись к нему.
Михаил поцеловал её в губы. Рука невольно скользнула ей под блузку. Этот машинальный жест острой болью пронзил сознание. Громом с небес прозвучали Ташины слова:
– Свершилось! Теперь целуя жену, ты будешь вспоминать меня… Я буду всегда между вами. Отныне я стану твоей мукой, Мишка… Отныне и навек… Навек…
Протуберанцы любви1
Лёля и Михаил отпраздновали бриллиантовую свадьбу. Шестьдесят лет вместе! Кто бы мог подумать? Дети выросли, родились внуки, правнуки. Их семейное древо крепко и ветвисто. Они счастливые люди. От Гоши дочь и внучка. У Тани трое детей, шестеро внуков и три правнука.
Несмотря на то, что жизнь была непростой Лёля и Михаил сохранили любовь, доверие и нежность друг к другу. Всё, вроде бы, хорошо, но паутинка, оставшаяся в Лёлиной душе, тянет её в прошлое. Тянет сильнее, чем корабельный канат. Нет сил сопротивляться.
– Вернись, вернись, вернись, – непрестанно стучит в висках Лёли. Нет больше сил сопротивляться, и Лёля заявляет решительно:
– Миша, я еду в Сибирь.
– Ты уже взяла билет? – он оторвался от чтения газеты, посмотрел на жену поверх очков.
– Ещё нет, – она улыбнулась. – Я просто решила туда поехать. Решила только что.
– Ну, раз решила, поезжай, а я воздержусь. Не двадцать уже, чтобы по местам боевой славы путешествовать. А ты поезжай. Поезда сейчас хорошие, не то, что раньше – теплушки.
– Спасибо тебе, родной, что отговаривать меня не стал, – она погладила его морщинистую руку.
– Я тебя, Лёлечка, понимаю, – Михаил снял очки, отложил газету. – Мы с тобой хоть и доисторические древности, но чувства наши остались сильными, как в молодые годы. Мне даже кажется, что с годами они сильнее, ярче стали. Я тебя люблю и доверяю тебе. Поезжай. Сходи на могилку Леонида Белого, расскажи ему про Георгия Победоносца своего, про меня. Хотя…
Условности всё это, Лёля. В той могилке давно никого нет, и кости сгнили, наверное, за шестьдесят с лишним лет. А вот душа – особая субстанция. Она бессмертна. Нет для неё преград земных больше. Летает твой Лёнька над землей и смотрит на нас с тобой. Радуется, что всё у тебя сложилось, что с хорошим человеком ты жизнь прожила.
– Так уж и прожила? – воскликнула Лёлька воинственно. – Ты мне это брось. Мы с тобой еще лет десять вместе прожить должны,