в его глазах вдруг сверкнул такой яростный огонь, что Вита и испугалась и удивилась одновременно. Разгова-ривая, они ни разу не сбились с ритма, и их разговор по-прежнему оставался недоступным для остальных.
– Помоги мне! – умоляюще сказала Вита. – Пожалуйста! Я ведь тебе не нужна, ты сам го-ворил! Тебе нужна Чистова, вот и получишь ее! А меня отпусти! Я больше не могу! Я хочу жить!
– Как же все твои высокие слова, – холодно спросил Схимник, не глядя на нее. Его лицо вдруг стало странно бледным, осунувшимся, хотя, возможно, в этом было виновато освеще-ние.– Все, сломалась?
– Да, я сломалась. Кто я вообще? Я ведь не железная. Да и никто не железный, все лома-ются рано или поздно. И ты тоже сломаешься, – ее глаза стали тусклыми, безжизненными. – Ладно, хватит! Можешь вести меня к своим, – Вита подчеркнула последнее слово. – Я все расскажу сама. Я устала. Только, пожалуйста, не дай им меня убить. Ему не дай. Пожалуй-ста. Я не прошу пощады, этого ты не дождешься, да и все равно это ведь бессмысленно, только зря унижаться. Только не дай им. Раз все равно этим закончится, сделай это сам – ладно? Как-никак, все-таки не чужой человек, и беседовали мы с тобой славно…
– Только не надо сцен! Насмотрелся уже! Ты на машине?
– Да! – Вита вскинула голову, и на ее лице вспыхнула безумная надежда. – Мне бы только выйти! Я знаю – там у дверей… ваши, да? Сразу перехватят. Мне бы только до машины… ее охраняют, я смогу уехать!
– Ловко! – язвительно заметил Схимник. – Я постараюсь сделать тебе фору – удирай. В другой раз свидимся, уж не сомневайся. Когда все начнется, пойдешь через центральный вход – поняла? Только через центральный.
– А что начнется?
– Ну, – он неожиданно подмигнул ей, – что-нибудь да начнется. А потом все только от тебя зависит, – он с сомнением оглядел ее. – Ты хоть машину-то сможешь вести?
– Смогу. А что ты сделаешь?
– Не твое дело! Ты все поняла? Ну, все, давай расходиться – и так много времени потеря-ли.
Вита почувствовала, как руки, державшие ее, ослабли, и с неожиданным отчаяньем креп-ко вцепилась в него.
– Подожди, так нельзя – посередине песни… это еще хуже. Давай уж дотанцуем.
– Да, ты права… – сказал он как-то рассеянно, очевидно, обдумывая свои дальнейшие дей-ствия, и движения его на мгновение тоже стали задумчивыми, но почти сразу же он вернулся к прежнему темпу, и Вита с готовностью подхватила этот темп, и снова танец стал танцем, где слова непонятны и не нужны, снова появилась странная отрешенность и вокруг выросла невидимая стена. Она подняла голову и наткнулась на знакомый сонно-равнодушный взгляд, но сейчас во всем облике Схимника ей почудилась какая-то фальшь, и Вита пожалела, что не обладает даром Чистовой, не может заглянуть внутрь этих странных глаз и понять, чего же на самом деле хочет этот человек, что он прячет внутри себя. Женька был прав – в настоя-щем танце не солжешь, но если так, значит Схимник чувствует и ее фальшь тоже. Она отвела взгляд, ее ладонь скользнула по правому