робу – лиловую, отороченную узкой голубой каймой. Это был подарок Йак Та, начальницы накского шисэна, перед самым отъездом Кимриналь в Кадай.
Никого из друзей в столовой не оказалось. Наскоро позавтракав, Кимри вышла во двор. Здесь было шумно, как никогда. В глазах зарябило от развешанных повсюду флажков, цветочных гирлянд и пёстрых лент. На тренировочных площадках устроили места для состязаний, незатейливые аттракционы и даже пару каруселей. Всё свободное пространство напротив ворот занимала ярмарка – от Северной и до Западной башни, возле которой соорудили помост с алтарём и статуей Аса'ю, обращёнными на закат. Перед помостом выстроили целый амфитеатр для зрителей.
Кимри, наверное, так и стояла бы у стены, наблюдая за пёстрым праздником издалека, но примчалась Лиснетта и увлекла подругу в самую гущу ярмарки, показывая то одно, то другое. Потом присоединились Роддвар и Шахарро, потащили эльфиек посмотреть состязания, ввязались сами в борьбу и валяли друг друга в песке до тех пор, пока исцарапанный Роддвар не скрутил кота в дайчинский узел, вынудив просить пощады. Впрочем, поднявшись, Шахарро только дружески похлопал северянина по плечу, признавая его превосходство в рукопашной. Зато в палатке, где можно было стрелять по мишеням слабыми заклинаниями, хёдин показал класс и одарил Лиснетту и Кимри целой кучей выигранных украшений, сделанных учениками же из дерева, ракушек, бусин, шёлковых шнурков и разноцветных камешков.
Обедать в столовой никто не захотел – устроились в ярмарочной закусочной, где можно было попробовать блюда из разных провинций. Кимри нашла даже запечённые по-хайнски клубни чернокорня и взяла попробовать – оказалось вкусно. Роддвар радостно набросился на вяленую и жареную рыбу, запивая её хвойным мёдом из Фёрштэ, что под Химмельн-Хюсом. Лиснетта отважилась попробовать непривычный напиток и заявила, что это вкусно, но хёдин не разделил её восторгов. Роддвар только фыркнул:
– Да, вот дайчинской соли для тебя тут не припасли.
– А жаль.
– Фу, это же наркотик! – скривилась ринминка.
Шахарро даже чихнул от возмущения:
– Это для вас, голокожих, наркотик! А для всех зверолюдов – прекрасная тонизирующая специя! Я же не слан из неё варить предлагаю!
– Ой, тише ты! – шикнула Лиснетта. – Сейчас распорядители услышат, и начнут разбирательства, кто это тут и зачем про запрещённую дрянь вопит! Весь праздник мне испортишь!
– Не я перрвый начал, – проворчал котолюд, но продолжать тему не стал.
Когда Дедушка Никко склонился к самому горизонту, все уже порядком нагулялись. На сцене зажглись огни, ученики и наставники потянулись занимать места в амфитеатре. Лиснетта протащила своих друзей во второй ряд, усадила там и унеслась переодеваться за ширмы, установленные сбоку от сцены – её танец открывал вечерние обряды. Аса'ю почиталась как Мать Рассвета и Заката, магии междуцарствия сумерек, потому и поклонялись ей при восходе и заходе Никко.
Гонг