href="#note46" type="note">46, выводя долгие плавно перетекающие ноты. К ней присоединился глубокий и чистый женский голос, свивая грустную и светлую мелодию без слов, от которой у Кимри по спине хлынули мурашки. Она зажмурилась от подкатившего комком к горлу восторга, и в этот момент танцовщица начала двигаться. Бубенчики на плавно поднимающихся руках Лиснетты скатились к локтям, прошелестев тихо, словно лёгкий летний дождь. В поднявшихся над головой ладонях ринминки затеплились чуть голубоватые миражные светлячки – слабые, неяркие, мерцающие, как первые звёзды на небе сразу после заката. Плавно покачиваясь и изгибаясь, наклоняясь, поднимаясь и запрокидываясь, мелко шагая и приседая, Лиснетта рисовала светом завораживающий узор: он тянулся вслед за звёздочками туманным полупрозрачным шлейфом и медленно таял. Призрачные линии сплетались и закручивались изящными завитками, расплетались, распадались и растворялись в воздухе, как дым только что погасшей свечи. Сияние в ладонях ринминки постепенно становилось ярче, узоры чётче и долговечнее. Лиснетта передвигалась по сцене, словно тень, уже почти невидимая позади сплетения туманных линий, невообразимой сетью опутавших всю сцену.
Музыка стала громче, к флейте и голосу добавился ненавязчивый ритм барабана, и мягкий звон, сопровождающий шаги танцовщицы, гармонично вплёлся в него тихим отголоском. Огоньки в порхающих ладонях ринминки разгорелись до белого сияния, потом стали голубыми, зеленоватыми, жёлтыми, рыжими, красными, лиловыми. Узоры становились всё сложнее, расцветая невиданной резной листвой и удивительными бутонами, вспархивая чудными птицами и пёстрыми мотыльками. Цвета смешивались, создавая новые оттенки. Лиснетта кружилась, руки её сплетались и порхали, взлетали и опускались, создавая неописуемую сеть узоров всех цветов радуги.
Наконец, она остановилась, широко раскинула руки, и все нити узоров потянулись к кончикам её пальцев, словно втягиваясь в них. Чудесные рисунки, расплетаясь, будто вязаный платок, распадались и угасали. Лиснетта собрала ладони чашей, погасив почти всё сияние, кроме пары звёздочек. Она развела кисти, уронив звёзды к ногам, и опустила руки. Когда же, вторя возвышающемуся голосу певицы, ринминка стала снова медленно поднимать их с повёрнутыми вниз ладонями, чуть растопырив пальцы, звёздочки послушно поднялись в воздух, а за ними потянулись два световых шлейфа – плоские ленты, собранные из тонких световых игл, становящиеся всё длиннее, шире и ярче. Лиснетта подняла руки над головой, медленно повернулась вокруг себя, едва заметно двигая руками, и сияющие ленты поднялись над ней, переливаясь зелёным, лиловым и синим. Лиснетта обернулась лицом в зал, взмахнула ладонями, и сияние поплыло над сценой и дальше, протянулось над головами ошеломлённых зрителей и закачалось в воздухе, свиваясь и развиваясь, текуче переливаясь в такт музыке, будто волны быстротечной реки…
– Ох ты ж!.. – сдавленно выдохнул Роддвар.
Под медленно