этаж седьмой, хоть и ни капли не хочу, у бухла свои истерические правила. Тут где-то за спиной и слева пропел мотор байка, и сердце дёрнулось! Я – бегом туда, задыхаясь в жутких чувствах – не простит! Не останется, и я сдохну, некому спасти!
– Гоблин, Гоблин!! – заорала я, как полный шиз, выбегая на дорогу, и кидаясь под колёса… от отчаяния и «имя» его всплыло, минуя сознание сразу на язык.
– Ты чё… мать твою! Ебанутая! Куда, бля, лезешь, сука!! – глаза просто квадратные, а мне – не передать! Я подлетела вороной, вцепилась когтями в добычу, рвала на части, слезами:
– Гоблин, прости меня, ну, прости, ради бога! Ну, пожалуйста! Ну, сука я, тварь подзаборная! Прости!
Он офигело пялится на мои непонятные страдания минуту точно, и неуверенно отстраняясь осведомляется:
– Ты чё, Дика, пизданулась совсем? Чё надо-то теперь вдруг? Нет бы хоть на хуй послала, и то…
Сил отпихнуть меня он в себе не находит, наоборот обнимает (победа!!), и бормочет примирительно:
– Ну, ладно, ладно, харэ, чего ты! Объясни хоть путь-путём, у тебя крыша поехала нахуй, не вкурил я чего-то!
А я уже всю косуху ему пропитала слезами-соплями. Продолжая вздрагивать, хоть на деле приступ прошёл совсем. И не отрывая головы от его груди лепечу:
– Пошли ко мне ночевать, а? Ну, пошли! Мне стрёмно в одиночку… у меня бухло есть, и трава, если хочешь! Ганджа реальная, я тебе всё объясню, тока пошли!
– Ну, Дика Дикая, ты даё-ошь! А сразу чё заломалась, как сука последняя? Я чуть не сдох, блядь!
Я поднимаю лицо, и впервые по-настоящему заглядываю ему в глаза – карие с чёрными точками, смешливые и доверчивые, как у подрастающего щенка. Не глупые совсем. Этот дурацкий тон к таким глазам не идёт. Хотя, как посмотреть!
– Далеко – нет?
– Нет. Резину тока купить, у остановки точка, через пару домов. А мой – вот! – я указала рукой, шмыгнув носом. Теперь доверчивую шалавистую дуру играем. В тему – не в тему но прокатывает: байкер смеётся и хлопает по кожаному боку зверины:
– Садись, что ж!
Через пару часов мы уже изрядно навеселе. Пиццу дожрали, вылакали бутылку текилы. Чё было – не знаю. Чё будет – тоже. Но не трахаться не разговаривать явно не… и язык… липкий? А где же эти… как их? А, глюки! Нету. Хе-хе… хе-хе-хе…
– Ах-ха-ха!! – принимаюсь вдруг ржать во весь голос, даже не зная, весело ли мне? И так – до упаду, до бессознания и до смерти Вселенной…
А вот что интересно! Я садистка, или мазохистка? Мне чаще бывает больно, гораздо чаще, чем кому-то из-за меня! Значит, мазохистка. А я этого не хочу!!! Пусть будет больно другим. Значит – садистка. Не знаю… хочу Ветра, прямо сейчас. Сильно, больно, дико и зло.
Потащил её ебать, потащил её ебать
На шифоньер и на кровать
Иди сюда, сука!
Я не хочу!
Зато