классика». Меня привлекла фраза типа: «Хоронили его на (таком-то) кладбище, он заметил его (тогда-то) и решил, что хочет лежать здесь». Как ни странно для меня, решающим фактором оказалась цена – пятьдесят пять рублей. Хотелось Олди за сто двадцать, новенькое, нечитанное. Олди я люблю – их можно читать долго, много… Но если сейчас взять, тогда нифига не останется, а мало ли чего ещё захочется! Карточки не обслуживают в этом магазине. Отказывать себе не всегда приятно, но… Завтра же забегу сюда!
Прошаталась я часа два. Делать было нехрена, и я решила вернуться в универ. Е. С. решительно осталась с нами ещё на одну пару, и я вошла тихо и просто, села на своё место напротив нее, открыла мятый конспект и уставилась на преподшу со всеми вниманием и прилежанием. Стопудняк, она подумала, что это собачья наглость с моей стороны – но я совершенно искренне – «клянусь вам»! – заинтересовалась лекцией! У меня вообще все мудачества от души (ну, вы заметили!) Е.С. слегка покоробило, но держалась она молодцом. Всё верно, студенты имеют право покинуть неинтересное занятие. Другой вопрос – экзамен… Но это тоже чушь, чё же я, психологию что ль не сдам? Да пара ночей. На перемене, конечно, начнется: «Ива, ну, ты и дура! Она же тебя так отымеет на экзамене! Ты чё, это же монстр!» Но и это в корне неверно, никто меня не отымеет, потому что если у Е.С. будут плохие результаты в экзаменационном листе, то её деканат так саму выдерет! Она же опытный препод, проглотит наглость богатой соплячки! Насчет «я не нарочно», конечно, бесполезно. Да и неважно. И я пошла обедать. Подумав, выпила рюмку коньяку.
Блин, нафиг надо было, деньги-то последние на сегодня. Осталось сорок три рубля… Не дают родители мне наличные, надо – иди и сама снимай. Но в общем, жить можно. Банкомат где-то здесь был. Да и домой пора. По идее…
И я пошла к Ветру на работу. Он сидел на ящике и жрал солёную рыбу. Придурок, – подумала я в который раз. – Не тупой ведь, и не мямля, шёл бы учиться, работал нормально! Но как же – физический труд сделал из обезьяны человека! Урод! Хотя, я знаю, что учиться ему будет трудно: во-первых, конечно деньги – он сирота и содержит себя сам. Потом ещё не следует забывать, что он – псих, и с его «особым мышлением» (и штампом дурдома в карточке) состыковаться с внешним миром непросто. Он замкнутый очень, любимый мой Ветер, уж я знаю! Поверьте, его-то «мир не понимает»! Скорее наоборот, конечно, но не суть важно. Блин, но ведь так вот всю жизнь на ящике не просидишь! Надо же как-то… Эх, да что там, он же не собирается долго жить – «еще лет пять – семь, и ладно!» Дурак. Ест селедку без хлеба, смотрит на меня странными глазами, не отрываясь и молчит. А я люблю его! Ууу!!!
– Отлично выглядишь! – коротко бросает, доев и сполоснув рот какой-то гадостью, смачно схаркивает на пол. Мне противно – жуть! И я молча стою где стояла. А он подходит ко мне, и пристально щупает самое дно души прозрачным взглядом:
– Что с тобой, малыш? Ты страдаешь!
Дыхание перехватывает, я немею –