Взял я свою рыбацкую плащ-палатку, продуктов дня на три и устроился в засаду возле этого грота. Сидел, сидел и на третью ночь, когда уже всё выпил и съел, заели меня комары вусмерть. Погода к тому времени испортилась. Давление упало. Дождик пошёл. Ветерок холодный поднялся. Ну, прямо северный такой, холодный. Решил я в гроте укрыться. Тем более, что в такую погоду, вряд ли кто захочет по лесу гулять. Зашёл осторожно, просветил фонариком, и пристроился на камушек возле стены. Закутался я в накидку, пригрелся, сижу и тут чувствую камень подо мной поехал. Стал он меня в себя как бы втягивать. Я словно погрузился в него, как в масло. Прямо спиной вперед. Вскочил на ноги, развернулся и обомлел. Передо мной Ящер стоит. Огромный такой, двухметровый. Башка острая, треугольная. Вот как, если ящерицу увеличить, так вот он такой, вот, и будет. На задних ногах стоял, как кенгуру. А они у него тонкие такие, длинные. Передние, на наши руки похожи, только пальцы длиннее. Он их ко мне потянул. Глаза у него овальные такие, с черными щелками, будто, даже, как покраснели. Не ожидал он, видно, меня встретить. Думал, опять бабу ему привезли. Потому и промедлил меня схватить. Но я это только потом понял. А тогда, как увидел его перед собой, так, такого дал дёру, что моментально проскочил сквозь камень обратно, в грот, пока камень этот снова не затвердел, и пулей домчался до дома. Прибежал, схватил ружье, зарядил оба ствола крупной картечью, и побежал Санька будить, хоть он и сволочь. Когда мы с ним вместе туда вернулись, естественно, всё оказалось, как обычно. Никакого Ящера мы там не нашли, и напрасно продолбали до утра тот камень, на котором я сидел. Санек опять мне не поверил. Подумал, что у меня крыша поехала. Но я-то знаю, что я там видел.
Иван загасил о ладонь окурок, словно поставив на своем повествовании большую жирную точку, и глубокомысленно молвил:
– Да… вот так-то у нас дела обстоят…
* * *
В густой иве пересвистывались беззаботные птички. Сверху ласково пригревало солнышко. Легкий ветерок шевелил листочками и доносил от края платформы острый запах разогретого гудрона. Мужики погрузились каждый в свои размышления.
– И что, вы, теперь намерены с этим делать? – первым прервал молчание Дмитрий Кириллович.
– Изловить, гада, – решительно заявил рассказчик, – Тут теперь иначе нельзя. Как можно его оставлять возле деревни? Я даже в церковь вчера сходил.
– Зачем? – удивился рослый парень.
– Так, посоветоваться по этому поводу, – поскреб Иван заросшую щетиной щеку.
– И что они, вам, там посоветовали? – поинтересовался маленький собеседник.
– Прочти, говорит, «Отче наш». Господь, тебя не оставит, – усмехнулся мужик.
– И всё? – развел ручками коротышка.
– И всё. А чего ещё? Поп, он и есть поп. Лоб перекрестил, в спину посмеялся. Кто я для него такой, чтобы войска поднимать? Нет, власти до нас никакого нет дела. У нас вообще власти никакой