предлагая опыт философского анализа текста, М. Бахтин и сам понимал терминологическую уязвимость предпринятого эксперимента. Вот как он начинает статью «Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках»: «Приходится называть наш анализ философским прежде всего по соображениям негативного характера: это не лингвистический, не филологический, не литературоведческий или какой-либо иной специальный анализ (исследование). Положительные же соображения таковы: наше исследование движется в пограничных сферах, то есть на границах всех указанных дисциплин, на их стыках и пересечениях»[15]. Не будем вдаваться в спор о достоинствах и недостатках экспериментальной теории М.М. Бахтина – об этом написано много. Отметим интересующее нас: подступиться к исследованию жанра эссе, игнорируя пути, открытые М. Бахтиным для филологического прочтения текста, невозможно.
Филолог, по утверждению М. Бахтина, «разгадчик» чужих тайных текстов и «учитель», передающий эти разгаданные тексты. Понятие «текст» в филологии – науке о духе – основное. В его исследованиях («К методологии гуманитарных наук», «Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках», «Из записей 1970–1971 годов», «Проблема речевых жанров», «Марксизм и философия языка. Основные проблемы социологического метода в науке о языке» и многих других) выстроена цельная философско-лингвистическая концепция гуманитарных наук. Ее основные положения следующие.
1. Постулат о диалогичности понимания («Процессы понимания какого бы то ни было идеологического явления… не осуществляются без участия внутренней речи»)[16].
2. Теория ориентации слова на собеседника («Значение ориентации слова на собеседника – чрезвычайно велико. В сущности слово является двухсторонним актом»)[17].
3. Проблема текста как «исходного пункта» любого гуманитарного исследования («…нас интересует специфика гуманитарной мысли, направленной на чужие мысли, смыслы, значения и т. п., реализованные и данные исследователю только в виде текста. Каковы бы ни были цели исследования, исходным пунктом может быть только текст»)[18].
4. Проблема жанра, которую М. Бахтин выдвигал как центральную в гуманитарных исследованиях («Форма авторства зависит от жанра высказывания. Жанр в свою очередь определяется предметом, целью и ситуацией высказывания»)[19].
5. Проблема автора («Увидеть и понять автора произведения – значит увидеть и понять другое, чужое сознание и его мир, то есть другой субъект»)[20].
Филологическая установка, приходит к выводу Бахтин, «определила все лингвистическое мышление европейского мира», а «филологами были не только александрийцы, филологами были и римляне, и греки (Аристотель – типичный филолог); филологами были индусы»[21].
Похоже, что самого Бахтина удивила эта всеобщая порабощенность тайной «чужого» слова: «Поразительная черта: от глубочайшей