от центра зала, и, хотя, она, как и остальные, явно узнала моего босса (это очень читалось по глазам) в остальном даже бровью не повела и не приставала с расспросами.
Я сел за стол, Август же снял свой пиджак и, оставшись только в белой рубашке, повесил тяжелый аксессуар на спинку своего кресла.
– Надеюсь, ты меня простишь. Очень жарко сегодня, сентябрь, а печет как в июле.
Он усмехнулся и снял свой галстук, после чего расстегнул три верхних пуговицы на рубашке. Я быстро убрал глаза от его пальцев, уставившись на бокал перед собой. Охотно верю, что ему жарко. Он такой большой и крепкий, а освобожденный ворот рубашки теперь еще приоткрыл маленький треугольник загорелой кожи на его груди, так что и слепому понятно, что такому мощному телу даже в тридцатиградусный мороз будет казаться, что на улице лето.
За воротом последовали рукава. Август небрежно закатал их, обнажив свои крепкие руки, густо, но не чрезмерно, покрытые черными волосами и явно с очерченными венами, как бывает у настоящих спортсменов, когда делаешь много силовых упражнений.
– А ты, не хочешь скинуть куртку? – совершенно искренне спросил мой Бог у ничтожного меня. – Тебе не жарко?
– Нет, – быстро помотал головой.
Слишком быстро. Слишком явно. Опять.
Меня спасла официантка, взявшаяся неизвестно откуда. Она предстала перед нашим столиком, молча ожидая, когда высокие клиенты начнут заказывать. Но при всей своей профессиональности, она не смогла скрыть свой женский интерес к вороту его рубашки и тому самому маленькому треугольнику кожи на его мощной груди.
– Женя? Может быть что-то поесть? – Август предпочел сначала узнать, что хочу я!
Он один уже побил рекорды проявленного ко мне внимания со стороны людей за весь день! Мой рот пересох и от волнения я с трудом выговорил:
– Если можно, бокал вина, Шатонеф-дю-Пап, девятого года.
Сказал первое, что пришло на ум. Кофе сейчас точно не к месту. А вино обычно меня успокаивает. Хорошее, французское. Сказав, я не сразу понял, что с моей стороны это может показаться довольно наглым поступком. Все же он мой начальник, и пить при деловом разговоре, не очень корректно.
– Я, пожалуй, поддержу. Два, пожалуйста, – кивнул Август, дав понять восторженной официантке, что ей пора оторваться от него и отправиться выполнять заказ.
– У тебя хороший вкус. Но здесь нечему удивляться, с таким резюме! Так, пока она несет нам выпить, может быть, поделишься, почему ты, с этими знаниями, согласился на работу обычного курьера?
Я покраснел. Не только потому, что он задал личный вопрос. Но и потому, что под столом, его колено коснулось моего. По стандарту ресторанов – такая ситуация нормальна. Маленькие столики, он очень высокий. Для Парижа или Милана – это вообще ерунда. Там сидеть со всех сторон вплотную зажатым чужими людьми – норма. И там, с другими людьми я бы даже не шелохнулся. Но здесь и с ним…
Август не проявил никаких эмоций, словно и не происходило ничего. Он явно в день проводит десятки деловых встреч, и в офисе, и в ресторанах,