понять, что она сделала с талией и грудью, к которой, он помнил, в таверне прикасалась его рука. Возможно, все выпуклости надежно скрывал короткий жилет. Он напоминал жесткий стальной каркас, который не распахнется даже при самом сильном ветре.
Из-под рубашки выглядывали цвета буйволовой кожи бриджи чуть ниже колен. Толстые шерстяные чулки закрывали изящные девичьи икры, делая их вполне похожими на ноги мальчишки.
Джеймс молча наблюдал, как Джорджина методично вынимала каждую вещь из чемодана и находила ей место либо в комоде, либо в гардеробе. Джонни, его прежний юнга, наверняка взял бы вещи в охапку и затолкал в ближайший более или менее свободный ящик. Джеймс не один раз отчитывал его за это. А эта малышка Джорджи все делала по-женски аккуратно. Конечно, она делала это неосознанно, просто не умела иначе. Но как долго она сможет играть свою роль, если станет допускать подобные промахи?
Джеймс пытался посмотреть на нее глазами человека, который не знает о ее тайне. Это было очень непросто, потому что он знал. Но если бы он не знал… Господи, было бы совсем непросто угадать. Благодаря своему небольшому росту она сумела весьма удачно замаскироваться под мальчишку. Конни прав, она настолько миниатюрна, что похожа на десятилетнего мальчика, хотя и назвалась двенадцатилетней. Черт побери, не была ли она слишком уж юной? Он ведь не имел возможности должным образом расспросить ее. Впрочем, судя по тому, что ощутила его рука, когда он обнимал ее в таверне, она была вполне сформировавшейся девушкой. К тому же этот чувственный рот и этот проникающий в душу взгляд!
Джорджина закрыла крышку второго чемодана и повернулась к Джеймсу.
– Мне их отнести, капитан?
Джеймс невольно улыбнулся.
– Сомневаюсь, что ты сможешь это сделать, мой мальчик. Тебе не стоит носить такие тяжелые вещи. Арти вернется за ними попозже.
– Я сильнее, чем это кажется на первый взгляд, – упрямо сказала Джорджина.
– В самом деле? Это хорошо, потому что тебе придется ежедневно передвигать один из этих тяжелых стульев. Обычно я обедаю со своим помощником по вечерам.
– Только с ним? – Она обвела взглядом пять свободных стульев. – А другие офицеры?
– Это не военный корабль, – ответил Джеймс. – И потом я люблю уединение.
Ее лицо мгновенно просветлело.
– Тогда я покину вас.
– Не торопись, юнга, – остановил он Джорджину. – Куда ты, собственно говоря, собираешься идти, если твои обязанности ограничены этой каютой?
– Я… гм… думал, что… поскольку вы сказали об уединении…
– Тебя смутил тон моего голоса? Должно быть, он показался тебе слишком резким?
– Сэр?
– Что ты там бормочешь?
Она опустила голову.
– Простите, капитан.
– Это делается не так. Ты должен смотреть мне в глаза, если хочешь извиниться. Я не отец тебе, чтобы надрать уши или отстегать ремнем, я твой капитан. Так что не сжимайся от страха,