всю жизнь и пальцем не пошевелил, чтобы что-то сделать для себя. Если ей не удастся сейчас вырваться из-под его назойливой опеки, она просто изведется и возненавидит его за те несколько недель, пока придется прислуживать ему. Даже думать об этом не хотелось. Однако ее неповиновение не должно выходить за пределы того, на которое способен двенадцатилетний мальчишка. Сейчас у нее не было шанса сбежать из каюты.
Сделав такой вывод, Джорджина снова вернулась к вопросу о том, где ей придется спать.
– Я так думаю, капитан, что каюты все заняты.
– Верно, заняты. А в чем дело, парень?
– Я не могу сообразить, куда вы собираетесь поместить меня и мою койку, чтобы я всегда был под боком и вы могли позвать меня ночью.
– Черт возьми, и где, по-твоему, я собираюсь тебя поместить? – развеселился вдруг капитан.
Эта веселость разозлила ее не меньше, чем его непрошеная забота о ней.
– В помещении для прислуги, – выпалила она. – Что мне совсем не подхо…
– Перестань молоть чушь, юнга, а то ты разозлишь меня. Ты будешь спать прямо здесь, как и мой прежний юнга и другие юнги до него!
Похоже, он и в самом деле намерен поселить ее в своей каюте. К счастью, ей были известны такие случаи, и это спасло ее от взрыва негодования и ярости, что сейчас было бы вряд ли уместно. Она знала, что некоторые капитаны берут в свою каюту юнг ради их личной безопасности. Так, например, делал ее брат Клинтон, после того как юнга был избит тремя матросами и получил серьезные травмы. Подробности этой истории Джорджине не были известны, она знала лишь то, что три обидчика были примерно наказаны.
Что касается капитана «Девы Анны», то он должен знать, что на борту находится ее брат, который способен защитить ее, и настойчивое стремление поселить ее у себя в каюте продиктовано личными интересами, а не заботой о ее безопасности. Однако она не собиралась спорить. И вовсе не потому, что он не стал бы выслушивать ее возражения, о чем он уже предупреждал. Было глупо протестовать против практики на судне.
Поэтому она задала единственный вопрос:
– А где это здесь?
Кивком головы он указал на пустой угол комнаты, справа от двери.
– Там достаточно места, уверяю тебя. Поместится и твой рундук, и все то, что ты взял с собой на борт. Крюки для койки уже вбиты.
Джорджина посмотрела на стену. Странно, что она не заметила этих крюков вчера, когда была в каюте. Угол находился далеко от кровати, но этим исчерпывались все плюсы. Между кроватью и подвесной койкой не было ни ширмы, ни мебели – словом, ничего, что могло бы создать хотя бы подобие уединенности.
Единственным предметом в этой части каюты была ванна, стоявшая в противоположном углу возле окон и загороженная ширмой. Между ванной и дверью находился невысокий комод. Обеденный стол располагался ближе к центру, все остальное было слева от двери.
– Ну как, подойдет, юнга?
Как будто он предложит ей другой вариант, если она не согласится. Станет он поступаться своими удобствами ради какого-то юнги!
– Наверное…