без ножевого ранения в живот, это вообще была самая распространенная травма – ножевая и в живот. На моей практике ни одна подобная травма не была не то что смертельной, а даже опасной для жизни, что странно, ведь если ударить в нужное место человек умрет в течение трех минут, а то и за минуту, смотря куда бить. Это ранение не отличалось от остальных, и не было ни тяжелым, ни смертельным. Больше меня беспокоила голова, ей досталось больше всего, и Егор впал в кому. Когда я сообщила это мужику, который привез его, тот побледнел, потом позеленел, потом его вырвало.
– Прости мужик, но тебя мне сейчас некогда в чувства приводить, так что попей водички и посиди, – сказала я, не отрываясь от Егора, пока мужика рвало.
Он последовал моему совету, а потом спросил, выживет ли пациент. Шансы были 50/50, я ему так и сказала. Мужик встал и вышел из гаража, потом вернулся, положил на стул рюкзак, сказал, что в нем деньги на похороны и вышел. Больше я этого мужика никогда не видела.
– Да на эти деньги можно половину моего института похоронить! – сказала я вслух, осматривая содержимое рюкзака.
Позже пришел Олег, и я спросила, что мне делать с этими деньгами.
– Как что делать? Живи на них, это ж твоя зарплата! – оказал Олег.
– А если он все же умрет?
– Если тебе оставили деньгу на похороны, значит никто за ним не придет, и искать его тоже никто не будет. Я обычно в таких случаях просто оформляю в больничный морг, у меня там свой человек есть, и его хоронят как бомжа в безымянной могиле за государственный счет, а не за мой.
– Так же нельзя, – ужаснулась я.
– А как ты думала деньги зарабатываются? Вот теперь на своей шкуре почуешь. Двадцать тысяч тебе ведь не лишние, а это минимальная сумма на похороны по нашим временам. Если всех за свои деньги хоронить, то и разориться недолго. Так-то Ритка.
Я решила вылечить Егора во что бы то ни стало. И вылечила. Он вышел из комы примерно через полторы недели. Я днями пропадала в гараже. Попутно привозили-увозили других пациентов, кого-то домой, кого-то на кладбище. Я давно привыкла к смерти, потому что сюда привозили тех, кто был либо совсем плох, либо тех, кто в тот же день, или на следующий освобождали помещение. За теми же, кто приходил сюда, как в поликлинику уход не требовался. В тот же день когда Егор пришел в себя он начал флиртовать со мной и заигрывать. Он шутил и рассказывал интересные истории, и мне было с ним интересно и весело. Он все пытался потрогать меня, прикоснуться и прижать к себе. Я сопротивлялась, и все время помнила, что он плохой мальчик, и нам с ним совсем не по пути. Я и так беспробудно грешила зарабатывая деньги, не хватало мне еще и его. Но чувства мои все же были сильнее меня, и я поддалась им. Спустя месяц я «выписала» его из гаража, и прописала постельный режим дома. Он настоял на том, чтобы этот режим мы соблюдали вместе и в одной постели. Эти чувства были другими, это была не подростковая влюбленность,