не умрет от болезни или старости. Бог будет со мной всегда, потому что он внутри меня. Наташа нуждалась в человеке и человеческой любви, у меня же всегда был бог, мне не нужен был человек, из-за этого Наташа часто упрекала меня в черствости. Она хотела чтобы я изливала на всех свои эмоции, и как все нормальные люди требовала от окружающих любви и внимания. Я же, чувствуя чужие эмоции без каких-либо внешних проявлений человека, была уверена в том, что и мои эмоции окружающие люди так же чувствуют. С годами до меня дошло, что все чувствуют по-разному, и если я хочу что бы человек узнал о моих чувствах и эмоциях – мне нужно сказать ему об этом, простым, человеческим языком. «Не все же такие телепаты как ты! Говори что ты хочешь, и я сделаю!» кричала на меня Наташа. Я становилась еще более замкнутой, и пришла к тому, что если человек меня не чувствует, вот так же как я его, то мне нечего с ним делать. Это относилось к парням.
Парни продолжали меняться как одноразовая посуда, но спустя несколько лет, я начала замечать, что любовь моя длится к ним все дольше и случается все реже. Она не такая яркая и оставляет крышу на своем месте, но она длится гораздо дольше. Однажды я серьезно влюбилась, конечно не в того парня, в которого следовало бы. Мы с Наташкой были на четвертом курсе.
Как и рассчитала Наташа, денег нам хватило ровно на четыре года. Когда мы подошли к этому рубежу, было решено искать работу. Мы обе устроились в Макдональдс, проработали там ровно месяц, и со словами «больше ни в жизнь» уволились. Тогда-то я и поняла маму, которая всегда повторяла, что никогда не будет работать «на дядю». Что же делать? Я решила обратиться за советом к Дяде Олеже, так как Гога с мамой в тот момент где-то скрывались, и их не было в Москве почти полгода. Олег смотрел на меня и напевал очередную мелодию. Я знала, что в такие моменты он что-то обдумывает, и мешать ему не нужно.
– Предлагаю следующее, – выдал он после некоторого молчания, – ты будешь тут у меня работать, а я тебе буду платить. Ты и так сама уже давно операции делаешь, а тут ведь и не каждого штопать надо. Я вот только не знаю, как там ты с богом это дело уладишь. Хотя ты ведь и раньше все это делала, да еще и бесплатно.
– В том и разница, – ответила я, – когда ты делаешь что-то бесплатно, это благотворительность, и богом одобряется, а когда за это платят… я даже не знаю на этот счет, и спросить не у кого. А мне можно подумать?
– Подумай. Я бы тебя в больницу пристроил медсестричкой какой-нибудь, но там платят совсем копейки, а работать много и ответственно. А тут если помер, то никто тебя обвинять не будет, похоронили и забыли. Смотри сама.
Вернувшись в общагу, я обсуждала все это с Наташей. Она сказала, что уже нашла себе клиентуру, будет малолеткам-первокурсникам рефераты писать и не только, естественно за деньги. ВУЗ наш был довольно дорогим, и учились там детки богатеньких родителей, так что в деньгах они обделены не были.
– Для тебя